Я тебя вылечу - Янка Рам

Щеки парня розовеют. Поджимает губы, пряча улыбку.

Оставляю его наедине с его переживаниями. Не стоит подглядывать за такими личными вещами.

Захожу в ординаторскую.

- ...Ерунду не говори, - басит Горыныч. - Отказы не принимаются.

С ним рядом на диванчике сидит Тая, положив голову ему на плечо. Шмыгает носом... Глаза опять на мокром месте. Слез не видно. Но тушь чуть смазана.

Какие ещё отказы не принимаются?!

Блять, бесите как!

- Зотова, психиатрия ниже этажом. Если у тебя срыв, вэлком, - бросаю ей холодно.

- Нет у меня срыва!

- Иди работай, тогда.

- Я все сделала.

- Морг всегда тебя ждет - пили, режь, шей.

Вздернув нос и нахмурив брови, не глядя на меня, идёт мимо.

- Горыныч... - тяжело вздыхаю я. - Ты не там землю пашешь.

Едва сдерживаюсь, чтобы не ляпнуть ему про сына. Но это - насмерть поругаться с Юлькой. Здесь можно только ее додавливать, чтобы сказала сама.

- Чего ж ты так палишься, Хасан? - угорает он. - Ревнуй скромнее.

- Думаешь? - закатываю устало глаза.

- Ты про днюху мою не забыл?

- О, черт...

- Отказы не принимаются.

Ведро маринованных с овощами шашлыков, коньяк, мангал... И баня!

Это версия отдыха Горыныча. В целом - я поддерживаю.

Темнеет. В мангале ещё полыхают дрова.

- Не много ли?

- Стеф с Викой попозже подъедут. Ира, Тая, Давид.

Сердце сбивается с ритма.

Последние - как пара? - хочется уточнить мне.

Ну какое тебе дело, Хасанов. Отпустил, значит, отпустил. Логично?

Но логика не помогает. Видимо, тоже отпустила меня.

Опять бомбит до звона в ушах.

- Мм, ясно, - недовольно бормочу я.

Тая сказала между ними ничего нет... Наверняка имела в виду секс. Не верю? Да, верю, наверное. Но отношения - это не секс. Это связь... Секс может быть ее частью, а может и не быть. Связь у них есть.

Но ты же освободил девушку от своего наличия, да? Тебя больше не должно это парить.

- Лучше б Юльку пригласил, - продолжаю психовать я.

- Она замужем, Хасан. Мы не общаемся давно, ты ж знаешь.

- В какой момент это стало тебя останавливать-то? Она и была замужем...

- Ну, знаешь... Спать с чужой женой. И спать с чужой беременной женой. Это не одно и тоже.

Слепой идиот! - беззлобно закатываю на него глаза.

Мы нанизываем шашлык на шампуры.

- Чего ты ее не забрал у него тогда?

- Она так решила. Остаться с мужем.

- Да похеру вообще, чего она там решила. Она ж до сих пор к тебе неровно дышит.

- Похеру говоришь? - скептически. - А что там у нас Зотовой?

- С Зотовой - это другое, - вздыхаю я.

- Ну-ну...

- С Зотовой - это моё решение. Не её.

- А чо так? Хорошая девочка. Хватай и беги! Да и тебя подкидывает в ее присутствии.

- Вот именно поэтому, - уношу мясо на мангал. - Я на работе женат. И любовница моя не должна нарушать мои отношения с женой. А Тая... Тая, так скажем, втягивает третьи лица в наш периметр.

- А ты ревнивый придурок, да?

- А я - да, - изображаю поклон. - А у меня "жена" и полное отделение "детей". Я к ним в неадеквате не могу приходить. Угроблю всех. И я как ответственный муж должен выбрать безопасность "семьи". Понимаешь меня?

- Понимаю. А знаешь, о чем я больше всего сегодня жалею?

- О чем?

- Мы когда с Юлей замутили, мне как тебе сейчас было. Ревновал жутко. Обижался, злился, психовал... Даже свалил на несколько месяцев, надеясь, что она определится и наконец-то меня выберет. Вернулся... А она беременная. Ну и... перекрыло. Я тогда себе сказал, что это так было... интрижка. А все стоящее у меня впереди. Просто не встретил ещё свою женщину. И вот мне сорок три. Я оглядываюсь и понимаю, что свою женщину я встретил. И проебал. И больше всего жалею, что тогда беременную ее силой не увез. Ну и похер, что чужой. Ребенок любимой женщины чужим не бывает.

- А может...твой? - как версию ненавязчиво подкидываю ему.

- Нет.

Где-то ты ошибаешься, дружище. Твой он!

- Мм. А ты это к чему?

- Тебе, Хасан, тоже потом сорок три будет. Ты будешь оглядываться и видеть Таисию с мужем и ребенком. И, возможно, как и я, чувствовать, что все самое стоящее ты проебал.

- Блять... - выворачивает меня мясом наружу. - Ну что ты мне соли подсыпаешь?! Я на операцию иду - пальцев не чувствую и дышу неровно! И ещё челюсть Варшавину подправить хочется. А у меня там пару миллиметров мимо и пиздец... Я потом что пациенту скажу - извини, у меня тут женщина косячит, я тебе немножко мозг сломал?

- Да я понимаю тебя. Решил, значит, решил...

Решил, да. И уже отчасти сожалею.

За забором звук тормозящей машины и отблески фар.

- А вот и наши! - идёт встречать Горыныч.

А я не иду. Выдергиваю из стола нож и провернув его пальцах втыкаю в помидор.

Присаживаюсь и, чтобы отвлечься, филигранно разрезаю тонкую шкурку.

Слышу Таин голос. Пальцы, вздрогнув, на мгновение теряют управляемость, и я снимаю слой "мяса", вместе со шкурой.

- Р-р-р...

Вот!

Швыряю рассерженно нож.

Под грудиной, словно, огромная рука сжимает моё сердце и лёгкие, сдавливает до боли солнечное сплетение и тащит беспощадно в ее сторону. Все трепещет, болит, колотится, давит. Хрен вдохнешь. Вот что за пиздец?

Я сопротивляюсь. Но это физически больно - сопротивляться этому.

Так...

Скручиваю крышку коньяка, наливая себе половину хрустального гранёного стакана.

- За тебя, Горыныч, - выпиваю размеренными глотками.

Закидываю сверху дольку лимона. Отвлекаюсь от беспорядков за грудиной на кислый вкус и разливающееся внутри ощущение согревающего огня. Меня слегка размазывает.

Смотрю в глаза приближающейся Таи.

Она без шапки. На распущенные волосы падают пушистые редкие снежинки. Щеки румяные, глаза ясные, на губах розовый блеск... Нежная и свежая. Очень красивая.

И хочется вжаться лицом в ее шею. И снова почувствовать пьянящий вкус ее кожи. Ощутить, как тает в моих руках.