Война грязных искусств - Анна Кондакова

Девушка наконец обратила внимание на то, что в углу лежит мёртвый телохранитель, а в кресле сидит раненый.

— Да в порядке я, — отозвался Дарт. Попытался встать, но тут же плюхнулся обратно. — Чёрт… ну как так… паршивая нога…

Я бесцеремонно ухватил девушку за плечо и подтолкнул к креслу, на котором ёрзал Дарт в попытках подняться.

— Помогите ему. Перевяжите. Он останется тут.

Сам же быстро распахнул дверь и вышел в коридор.

* * *

С площадки второго этажа открывался отличный вид на зал внизу.

В замке воцарилась гробовая тишина. Кажется, даже фонтан приглушил собственный звук. Бармен замер у своей стойки с каменной улыбкой, а Григорио в бархатной ливрее вытянулся в струну у порога, лишь его ладони в белых перчатках чуть заметно подрагивали.

Зона отдыха опустела.

И если бы у работников зала была такая же возможность, они бы в два счёта отсюда слиняли.

Я остановился у перил, но пока не спешил спускаться. Для начала надо было хотя бы понять, с кем я имею дело.

Леонель Скорпиус стоял ровно посередине зала.

Он будто специально высчитал, где остановиться.

Это был высокий худощавый мужчина лет пятидесяти. С заметными следами усталости на лице: тени под глазами, припухшие веки, впалые щеки и кожа какая-то бесцветная, будто выбеленная и прозрачная.

В придачу бледность его кожи оттеняла седина в чёрных волосах, собранных в длинный хвост на затылке. Возможно, он их красил, потому что волосы не седеют ровными прядями, как у него — образуя полосы, будто отмеренные по линейке.

Необычно, но при всей видимой усталости, на лице Леонеля ярко выделялись глаза — цепкие, ястребиные, с пугающей желтизной и живостью.

Он стоял, сунув руки в карманы брюк. Между распахнутыми полами его чёрного пальто виднелся костюм с металлическим отблеском. Наверняка, стоила его одежда как половина Хэдшира.

Патриций разговаривал с Бруно.

Но лучше сказать не разговаривал, а тихим и властным голосом отдавал приказы.

В ответ Бруно решался произносить только «Да, патриций», «Как скажете, патриций», «Вы бесконечно правы, патриций».

Леонель пришёл со своей охраной.

Трое в чёрной униформе. Да, их было всего трое, но что-то подсказывало мне, что эти трое стоят взвода солдат.

Вскоре патриций почувствовал мой взгляд.

Он смолк и посмотрел наверх, в сторону лестницы. Изучал он меня не меньше полминуты и всё это время молчал, лишь его глаза угрожающе блестели.

Сообразив, что я вышел из кабинета и отвлёк внимание начальника на себя, Бруно откровенно разозлился. Его ноздри раздулись от гнева.

— Кто это? — негромко спросил у него Леонель.

— Патриций, он уже уходит, — ответил Бруно.

— Я не спрашивал, когда он уходит. Кто это, Джакомо?

Я не дал управляющему ответить, а высказался сам, причем довольно громко:

— Я бы хотел поговорить с вами, патриций Скорпиус!

Эхо от моего голоса пронеслось под высокими потолками зала.

— Ты бы хотел?.. — вскинул брови патриций.

— Он уже уходит, господин Леонель, — опять встрял Бруно. — Олух неотёсанный… никакого уважения…

— Как его зовут?

Управляющий зло покосился на меня.

— Рэймонд Питон. Говорит, что он агент из Лэнсома, но это, конечно, не так. Парень слишком много о себе возомнил и уже получил от меня по носу…

— Напомни мне, Джакомо, — вдруг перебил его Леонель, — за что я тебе плачу? Разве за то, чтобы ты делал поспешные выводы? Или за то, чтобы ты тащил в постель всех работниц моих виноделен? Может быть, за то, чтобы ты прекрасно жил под защитой моего клана?.. Нет, Джакомо. Я плачу тебе лишь потому, что ты, как никто другой в Хэдшире, умеешь делать деньги. Только и всего. Но, прошу, не бери на себя слишком много, дорогой друг. Ты рискуешь надорваться.

— Да, патриций, — выдавил Бруно. — Разрешите идти?

Леонель кивнул, и управляющего как ветром из зала сдуло. Через несколько секунд за ним тихо хлопнула парадная дверь.

Патриций повернулся к бару.

— Френсис, мне чай как обычно. Только на этот раз разогрей воду до «шума ветра в соснах».

Бармен закивал.

— Как скажете, господин Леонель. — И кинулся исполнять приказ, тихо загремев посудой.

— Теперь вы. — Патриций снова посмотрел на меня. — Значит, вы хотели со мной поговорить, молодой человек?

— Да, — ответил я, продолжая глядеть на Леонеля с высоты второго этажа. И добавил на всякий случай: — Желательно прямо сейчас, раз уж вы всё равно здесь.

Патриций не ответил.

Он развернулся и неторопливо проследовал в зону отдыха. Один из трёх телохранителей помог снять ему пальто.

Леонель уселся за угловой столик, откинулся на спинку кресла и опять глянул на меня. В его ястребиных глазах мелькнул интерес.

— Так и быть, я поговорю с вами, — сказал он. Потом махнул рукой через стол, указав на соседнее кресло. — Итак, Рэймонд. Как только вы окажетесь в этом кресле, я с вами поговорю. У вас есть десять минут, пока я пью чай.

Бармен Френсис в это время уже нёсся к его столику с подносом. На нём стояла лишь фарфоровая чашка с желтоватой дымящейся жидкостью. Ни блюдца, ни ложки, ни салфеток, ни сладостей — ничего такого, что обычно подают в изысканных заведениях, вроде этого.

Только голая чашка чая.

Патриций кивнул бармену, а сам не сводил с меня глаз.

— У вас не так много времени, Рэймонд. Поторопитесь. — Он сделал первый глоток из чашки и приподнял бровь, с любопытством меня разглядывая.

Я нахмурился и начал спускаться по ступеням вниз. Не слишком спешил, но и не медлил, хотя всё это выглядело, как минимум, странным. Сесть в кресло и поговорить с патрицием клана Скорпиусов.

Вот так просто?..

И только когда двое телохранителей патриция покинули пост и встали на моём пути, я всё понял.

Чёрт-те что.

Неужели он собирается смотреть, как я с боем прорываюсь к нему, чтобы сесть в кресло напротив? Развлекается так, что ли?

Совсем охренел от собственного величия, желтоглазая сволочь. В гробу я этого козла видел с его царскими замашками…

Больше я ничего не успел подумать. Даже, как следует, разозлиться.

Один из телохранителей взмахнул руками, и меня откинуло на ступени лестницы, по которой я только что спустился.

Чёрт возьми, он использовал гравитационный эрг!.. И следом сразу же метнул в меня огненную дробь.