Охота светской львицы - Анна Ольховская

История ведь еще не закончена, там, дома, бушует скандал вокруг Майорова, там эта змеюка Жанна, которая собиралась украсть Лешку из клиники… Конечно, девочки расскажут все, что с ними происходило, но, если бы удалось еще и бумаги Винникова добыть, было бы просто замечательно. Решено. Еду. Стоп, а как же девочки? Я оглянулась на свою команду. Они все еще спали, но это был уже совсем другой сон, да и выглядели девчушки иначе. Порозовели даже. Словно почувствовав мой взгляд, моя маленькая подружка сладко потянулась и открыла глаза:

– Доброе утро, Улечка!

– Добрый день, соня! – обняла я малышку. Господи, спасибо тебе за все!

– Почему день, ты что, шутишь? – просопела девочка, прижавшись ко мне. Выглянув из-под моей руки, она улыбнулась Лютику и сказала на английском:

– Привет, дядя Тхан!

– Привет, племянница! – Лютик дернул ее за нос. – Ты отпустишь Ули со мной, нам надо кое-куда съездить?

– Улечка, я не все понимаю, – подняла ко мне лицо Инга. – Что он говорит?

– Он спрашивает – ты сможешь посидеть здесь вместе с девочками и подождать, пока я съезжу с ним в одно место?

– Вы хотите поехать в «Золотую рыбку», да?

– Да, солнышко, – я поцеловала ее в щечку.

– Но зачем?

– Хочу поискать документы, которые могут пригодиться мне дома. А может, и ваши вещички найду, не ехать же в Москву в этих пижамах!

– Знаешь, Улечка, – оживилась вдруг Инга, – а я с тобой поеду!

– Зачем? Не надо! – испугалась я. – Кузнечик, ты не понимаешь. Там, и не только там – везде – сейчас очень страшно. Вспомни, мы же видели из океана, что творилось на берегу!

– Неправда, я все понимаю! – малышка возмущенно сжала кулачки. Проснувшиеся к этому моменту остальные девочки прислушивались к нашему разговору. – Я все видела! Здесь много людей погибло, я знаю! Но я не хочу оставаться здесь без тебя, Улечка, я боюсь! Я поеду с тобой! – и, прижавшись лбом к моему плечу, она расплакалась.

Ничего не понявшие спросонья девочки все-таки сообразили, что Уля собирается куда-то уехать и оставить их одних. Они судорожно вцепились в меня и присоединились к Кузнечику. Я беспомощно оглянулась на Лютика:

– Тхан, я не знаю, что делать. Я очень хотела бы съездить к отелю, но ты видишь, что творится. Они не отпускают меня, боятся.

– Так возьми их с собой! – улыбнулся Лютик. – А дорога в Бангкок может начаться и оттуда. Правильно?

– Да, но… Нас же семеро, в машине найдется место для всех?

– Не бойся. Найдем, – махнул рукой мой тайский братишка. – Только сначала поешьте. Я сейчас скажу. Вам принесут. А потом поедем.

Через полчаса мы сидели в кузове грузовика, в котором везли все, что могло понадобиться при разборке завалов, а также носилки, одеяла, фонари, воду. Кроме нас, ехали еще десять парней с серьезными, сосредоточенными лицами.

Грузовик был крытый, чему я обрадовалась вдвойне. Во-первых, тент защищал от солнца, во-вторых – от той жути, в которую превратился земной рай, остров Пхукет.

Я посадила девочек спиной к заднему борту машины, лицом к себе. Им не надо было видеть. Достаточно запаха…

Ехали мы довольно долго, хотя преодолеть надо было всего сорок километров. Но дорога во многих местах оказалась размыта, кое-где мужчины выходили и толкали грузовик.

Но мы все же добрались. Я выпрыгнула из машины и, пока парни помогали выбраться девочкам, походила туда-сюда, разминая ноги.

Вскоре моя команда, прижимаясь ко мне и Лютику, с ужасом осматривалась. Уединенность отеля, расположенного, словно в раковине, в небольшом заливе, обернулась бедой.

Цунами разнесло эту раковину, словно молоток – грецкий орех. Раздробило и разрушило все, до чего могло добраться. А добрался Хаос до всего, оставив на берегу руины. Я растерянно оглядывалась, пытаясь определить, где стоял домик, в котором жили мы. Не получалось. Все было перемешано, завалено, перепутано. Вряд ли нам удастся найти хоть что-нибудь. Или кого-нибудь.

Я с сочувствием посмотрела на Лютика:

– Может, твой дядя все же спасся, может, он ушел куда-нибудь до того, как пришла вода.

– Может, – одними губами ответил тот. – Но я все же пойду поищу, помогу нашим.

Приехавшие с нами парни уже разбрелись по территории, внимательно глядя по сторонам. По развалинам ходили люди в форме, а один, сгорбившись, сидел на обломке дерева. Что-то в его силуэте показалось мне знакомым, я напряженно вглядывалась, но человек был метрах в трехстах от меня, и разобрать, кто это, я не могла. Неужели уцелел кто-нибудь из местных гостей? Не дай бог!

В этот момент человек, почувствовав, очевидно, мой взгляд, медленно обернулся…

Похоже, соленая вода все же проникла мне в голову и ощутимо подпортила ее содержимое, поскольку я тупо смотрела на то, как человек вскакивает, бежит к нам, спотыкается, падает, снова встает… А я все никак не могла сообразить – кто это? Пока не услышала отчаянный крик:

– Папочка! – и Кузнечик бросилась навстречу бегущему.

Так, за ночь у меня восстановился не только запас сил, но и запас слез. Моим глазам опять досталось. А еще у меня задрожали ноги, потом руки, а потом меня затрясло всю. Я упала на песок и впервые за эти бесконечно долгие часы заплакала громко, навзрыд. Накопленные за ночь слезы вымывали из моей души всю боль, весь ужас, все отчаяние и безнадежность, которые, словно смертельные вирусы, незаметно убивали меня.

Смутно, словно сквозь туман, я видела, как к нам бегут люди, ходившие по развалинам, а впереди, обгоняя всех, – Лютик. Как возле меня опускается на колени Артур с прижавшейся к нему всем телом дочкой. По его лицу, безумно счастливому, текут слезы, он что-то говорит мне. Не слышу. Не вижу. Не понимаю. Тело сотрясается в конвульсиях, из горла рвется уже не плач, а какой-то хрип. Нечем дышать.

Кто-то подхватывает меня под плечи, кто-то придерживает руки и ноги, и вот уже в рот мне льется вода. Холодная, чистая. Вкусная, но пить не могу. У меня не получается разжать зубы, тело мое меня совсем не слушается, пошло вразнос. Мне помогают, делаю глоток, другой…

Минут через десять я пришла в себя окончательно. Правда, двигать руками и ногами мне по-прежнему было трудно, я распласталась на песке, словно морская звезда. Но мышцы век работали уже прекрасно. Я открыла глаза и смущенно посмотрела на столпившихся вокруг:

– Всем привет! Артур, здорово я тебя встретила, правда?

– Господи, Аннушка, – дрожащим голосом начал было говорить Артур, потом у него перехватило дыхание, он с трудом сглотнул и попытался продолжить: – Если бы ты только знала! Я… Я когда увидел… Я ведь искал ваши тела… – Лицо его мучительно исказилось, и он уткнулся в волосы дочери.

И почему мужчины так стесняются плакать?