Горное королевство - А. К. Малфорд

–Баба Морганна,– словно издалека прозвучал его дрожащий голос.– Я призываю вас, Верховная жрица красных ведьм.

–Я здесь, Ваше Высочество,– откуда-то из-за леса донесся до них другой голос, древний, как эти каменные горы.

Голос красной ведьмы завибрировал в голове Реми. Баба Морганна была здесь.

Реми выдохнула в последний раз и исчезла.

* * *

У Реми больше не было тела. Она существовала где-то еще, далеко внизу, в самом сердце этой земли.

Она находилась здесь, в чреве жизни, глядя на тело над собой. Она различала его смутно, словно сквозь толщу воды: ее безвольная фигура распростерлась в опавшей листве, рядом на коленях стоял Хейл и так крепко сжимал ее ладонь, что на его руках проступили вены. А над ним мерцал прозрачный образ – Баба Морганна.

Старая ведьма перенесла свой дух к месту смерти Реми. Это требовало много магии, и Верховной жрице придется очень долго восстанавливать силы.

Смуглое лицо Бабы Морганны избороздили морщины, седые волнистые волосы разметались по плечам, покрытым красной мантией. Глаза ее сияли, будто начищенная бронза, даже у духа. Она стояла очень прямо, точно носила на голове незримую корону, подбородок был решительно поднят.

Кажется, она разговаривала с Хейлом, но девушка не слышала звуков. Принц что-то кричал, что-то требовал, отчаянно сжимая безжизненное тело Реми.

Голос Бабы Морганны внезапно достиг ушей девушки, загудел во мраке, отдаваясь эхом.

–Давно я не видела твоего лица, Воробушек.

Призрак красной ведьмы разговаривал с принцем, но в то же время сама она говорила с Реми через толщу земли.

–Не зовите меня так,– мысленно запротестовала Реми.

У нее не было рта, чтобы произнести эти слова. Но девушка общалась со старой ведьмой так, будто слова слетали с ее губ.

–Неужели даже после смерти будешь отрицать, кто ты на самом деле такая?– скрипучим высоким голосом спросила Морганна.

–Так я умерла?

Реми это знала, но поверить все равно не могла. Не хотелось признавать, что ее жизни наступил конец.

–Все зависит от тебя,– проговорила ведьма.– У тебя есть выбор: вернуть свое тело, занять свое законное место в этом мире, или уйти, избавиться от боли и тревог, и от будущего тоже.

–А стоит ли мое будущее этих страданий?

Если Реми останется в живых, это приведет к войне.

–А как живут все? Радость приносит только то, что завоевано с трудом. И пусть эта борьба окажется тяжелой, каждому воздастся по заслугам,– заключила Баба Морганна.

–А если я больше не хочу бороться?

Будь у Реми тело, она бы заплакала, но в темноте только звучал ее одинокий голос.

–Вот что я скажу тебе,– заявила Баба Морганна.– Ты, наверное, считаешь, что ни чем не связана с этим миром, однако твой выбор касается не только тебя одной. Он принесет с собой такие последствия, которых ты даже представить не можешь. И ты, Воробушек, в своей загробной жизни увидишь, как будут разворачиваться события, но ничего не сможешь изменить.

–Это жестоко,– простонала в темноте Реми.

–Это тяжкая ноша тех, кто умирает: узнать, к каким последствиям привела их собственная жизнь, Подобно тому, как от камня, брошенного в воду, по поверхности расходятся круги, так и мертвые увидят, что произойдет потом. Со временем эти ощущения угаснут. Ты станешь духом земли и будешь смотреть на живых будучи травой, реками, деревьями, нашептывая им, касаясь их, насколько позволит земля.– Старая ведьма говорила спокойно, но не без грусти.– Я видела, как погибли многие из твоей семьи.

–Все погибли.

Реми никогда еще не чувствовала себя такой обездоленной. Теперь она лишилась и своего тела.

–Не все,– прорвался сквозь пустоту голос Морганны.– Руадора жива.

–Руа?!

Реми давно оплакала свою младшую сестренку.

–В ту ночь ее спасла красная ведьма. Та ведьма спрятала ее в лесу, потом собрала сестер-ведьм – то, что осталось от нашего клана. Мы кружили по лесам вокруг Ексшира, не показываясь в долине, хотя Северяне, следившие за Ексширской долиной, уже повернули назад. Руа – у красных ведьм. Приходи в Ексшир, пройди по тропе за храмом. Там найдешь наш лагерь… если решишь вернуться,– помолчав, добавила Баба Морганна.– Мне жаль терять одну из вашей семьи, но что делать. Выберешь уйти, постараюсь справиться и с этим.

–Почему у меня вообще есть выбор?– прошептала Реми, чувствуя, как превращается в нечто невесомое, воздушное.– Наверняка, у многих его нет.

–Потому что кто-то удерживает тебя в этом мире.– И голос Бабы Морганны потеплел.

–Кто?

Реми уловила улыбку в голосе старой ведьмы.

–А то не знаешь? Ты прекрасно понимаешь, что он для тебя значит.

Реми посмотрела на свое тело. Хейл держал ее голову на коленях. Он рыдал, прижавшись лбом к ее лбу. Он гладил ее черные волосы, а его слезы заливали ее лицо.

Выбора не было – как не было никогда. Реми будет бороться за жизнь только для того, чтобы осушить его слезы. Она так его любит.

–Удачи тебе, Воробушек,– пожелала Баба Морганна, догадавшись, что решение принято.– И прежде, чем уйти, брось побольше камней в ту воду, чтобы веками наблюдать за кругами.

Реми посмотрела на опустошенное лицо Хейла, и в ней что-то дрогнуло. Она ощутила пальцы, гладившие ее мокрые щеки, услышала его хриплые рыдания. Этот звук держал ее в этом мире. И, принимая свою судьбу, она решила сотворить столько чертовых кругов, сколько получится, прежде, чем время призовет ее снова.

–Боги, помогите мне,– взмолилась Реми.

И, открыв глаза, вздохнула.

* * *

–Реми.

Хейл шептал ее имя всю ночь, будто молитву. Все это время Реми пролежала в забытьи, сотрясаясь от лихорадки. Не в состоянии выдавить ни звука, она то выплывала из черноты, то погружалась в нее обратно.

Покинуть это место они пока не могли, и принц разбил лагерь там же, где они останавливались перед восхождением.

Хейл все время держал Реми на руках, отпуская только, чтобы добавить поленьев в ревущее пламя костра. Когда жар отступил, ее одежда пропиталась потом. И тогда его руки разжались. Долгие часы Хейл не давал ей соскользнуть в темноту. Когда он понял, что Реми выживет, полностью обессиленный заснул.

Тело Реми полностью исцелилось к утру, когда занялась заря. Противоядие не понадобилось, кровь переборола яд лучше, чем любое снадобье. Ей столько нужно бы сказать Хейлу – то, в чем она должна была признаться давно, и так сожалела об этом. Но сейчас сон важнее всего для них обоих.

Обо всем остальном она позаботится завтра.

Когда Реми проснулась, Хейла рядом не было. Ее пропотевшая одежда высохла, и силы почти вернулись к ней. В горле так пересохло, что девушка выпила полбурдюка воды. Усевшись, она расчесала пальцами спутавшиеся волосы.