Контракт на тело - Ольга Кандела

— А ты не знала? — усмехнулся Лунный. — Никогда не клала порезанный палец в рот?

— Клала, но… Все так делают! И обычные люди тоже.

— Да, но у обычных людей слюна не обладает такими заживляющими свойствами, как у лаэров. Увидишь, сейчас станет легче.

Теар закончил с запястьями и потянулся к моей шее. И стоило почувствовать прикосновение горячих влажных губ к бешено пульсирующей жилке, как у меня перехватило дыхание. А когда Лунный стал зализывать каждую крохотную ранку, оставленную металлическими шипами, я и вовсе судорожно вцепилась ему в плечи, словно хватаясь за соломинку, удерживающую на плаву, не позволяющую погрузиться в тот омут сладостных ощущений, которые рождали во мне его губы.

Многоликий Эхжи, понимает ли он сам, что делает со мной сейчас? Или и правда лишь пытается облегчить страдания?

Я не знала, но все же позволила себе утонуть. Унеслась в другую реальность, позабыв обо всем на свете. Его язык порхал по коже, гладил, ласкал. И я запустила пальцы в короткие светлые волосы, пытаясь продлить эту пусть и ненамеренную, но все же ласку.

С шеи Теар перебрался на раненую щеку. Зализал, не пропустив ни единого сантиметра. А потом коснулся языком разбитой губы… И я не выдержала. Потянулась к нему всем телом, обвила руками крепкую шею и прильнула к мягким губам. Таким сладким, таким желанным для меня сейчас!

Я целовала его словно одержимая, не в силах остановиться. Не в силах насытиться. И инстинктивно потянулась к его затылку, к тем самым чувствительным точками на шее, о существовании которых узнала не так давно.

Теар дернулся, но почти мгновенно расслабился. Протяжно застонал мне в губы и ответил на поцелуй. О боги, не знаю, что произошло, но сейчас он целовал меня совершенно иначе, чем прежде. Я не чувствовала ни малейшего отчуждения или неприязни. Ничего, что могло бы оттолкнуть. Напротив, от него исходила такая мощная горячая волна, что мое собственное тело вспыхнуло словно спичка. Казалось, каждая клеточка горит, дрожит в нетерпении и болезненном желании большего.

Я чуть не задохнулась, когда Теар стиснул руки на моей талии, и выгнулась, чувствуя, как он с нажимом проводит рукой по спине. И вдруг…

Откуда-то снизу раздались негромкие механические щелчки.

Смутно знакомые, но вспомнить, где я слышала этот звук прежде, не смогла. Зато Теар узнал его сразу. Мгновенно оторвался от моих губ и оттолкнул меня, держа на расстоянии вытянутых рук. А затем распахнул свою куртку, наброшенную мне на плечи, и стал шарить по карманам.

Я не понимала, что он делает, пока в его руке не оказался хронометр.

— Время… — проронил Теар, обеспокоенно глядя на стрелки. — Уже семь утра.

Я немного отодвинула темную шторку и удивилась тому, как светло стало на улице. А ведь когда мы спускались по горному склону, казалось, в небе только-только занялся рассвет.

Сейчас же мы ехали по просторным улицам Дортама, где уже суетился народ. Выставляли свои товары лавочники, кричали мальчишки-зазывалы, впихивая спешащим на работу прохожим свежие газеты. Сомнений не оставалось: в Долине наступило утро, а вместе с ним — и время приема сыворотки.

Теар вновь потянулся к куртке, нырнул рукой во внутренний карман, извлекая мягкий кожаный чехол.

Надо же, подготовился! Взял все необходимое с собой. Впрочем, наверняка Лунный всегда носит сыворотку при себе. Теар не звался бы итару, если бы не был готов ко всяким неожиданным ситуациям.

Мужчина привычным движением расстегнул чехол, потянул ампулу. И замер ошарашенно…

Стекло оказалось расколото, и стоило только дотронуться, как содержимое ампулы выплеснулось наружу, тонким ручейком сбежало по черной коже и впиталось в ткань моей юбки.

Лунный выругался, нервно отбросил осколки и попробовал достать вторую ампулу. Та и вовсе раскрошилась у него в руке, а Теар застыл, неверяще глядя на мокрое пятно — все, что осталось от припасенной сыворотки.

— Больше нет, — выдохнул он, и я почувствовала в дрогнувшем голосе Лунного зарождающуюся панику. А когда итару поднял на меня растерянный взгляд, и сама растерялась, не зная, как быть.

На сколько еще хватит эффекта от предыдущего приема? На десять минут? На две?

Или Теар взорвется прямо сейчас?

Вновь защелкал хронометр, напоминая о стремительно бегущем времени, и Лунный стряхнул оцепенение. Отшвырнул в сторону все лишнее и опять схватился за куртку. Только на сей раз он принялся застегивать ее на моей груди.

— Ты должна уйти. Сейчас же! — приказал итару, добравшись уже до самого воротника. От былой растерянности не осталось и следа, теперь в его взгляде читалась лишь холодная решимость.

— Ты… ты это серьезно? Хочешь, чтобы я вышла в город?

Меня накрыла паника.

Еще раз посмотрела в окно, потом на свое порванное платье и окровавленные руки, куртку с мужского плеча и с ужасом представила, как сейчас выйду из повозки посреди кишащей горожанами улицы.

— Прости, но мне выходить точно нельзя. Иначе кто-нибудь пострадает. А так, — он перевел на меня взгляд, и вновь в нем проскочила неуверенность, — возможно, мы успеем добраться до поместья. Или хотя бы выехать из города.

Возможно…

А что, если нет?!

Дортам большой. Кто знает, сколько понадобится времени, чтобы покинуть наводненные людьми улицы… А как долго еще будет действовать сыворотка? Он ведь точно кого-нибудь порвет. Не меня, так другую попавшуюся под руку девицу. А может, даже не одну…

Шерх, как все не вовремя! Или напротив?..

Отголоски всколыхнувшегося желания все еще блуждали по телу, тлели горячими угольками. Только дунь — и разгорятся снова.

И может, все сложилось именно так, как должно было?

— Я не уйду! — Я перехватила его руки, застегивающие куртку, стиснула, не давая продолжить.

— Уйдешь! — рыкнул Теар и метнулся к окошку, отделяющему пассажиров от рулевого.

Я оказалась проворнее, оттолкнула мужчину и дернула перегородку.

— Гони в поместье! Скорее! — скомандовала рулевому и закрыла окошко.

Экипаж ускорился, а с улицы долетели недовольные крики разбегающихся горожан.

— Ты с ума сошла! — Беспокойный взгляд Теара метался по тесному пространству повозки. Дыхание участилось, и сам он весь напрягся, готовый в любую минуту сорваться с места.

Я удивилась, насколько живым он сейчас выглядел. По-человечески взволнованным, сомневающимся. Осознание того, что Теар переживает за меня, наполнило сердце каким-то странным трепетом и заставило лишь увериться в правильности собственного решения.

Я сняла с себя куртку и, устроившись на коленях Теара, мягко обхватила его лицо. Посмотрела в такие взволнованные сейчас глаза.

— Все будет хорошо… — попыталась успокоить его, но Лунный лишь упрямо тряхнул головой: