Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории - Уильям М. Макговерн

Не нужно забывать, что последний раз, говоря непосредственно о гуннах (51 г. до н. э.), мы отмечали, что в то время они были разделены на два отдельных соперничавших между собой царства. Северным царством правил шаньюй по имени Чжичжи, в то время как его брат Хуханье являлся правителем Южного царства. Напомним также, что южный шаньюй Хуханье, опасаясь превосходства своего соперника, официально объявил себя вассалом Китая и оказался под китайской защитой. Более того, не остановившись на этом, он нанес торжественный визит китайскому двору и лично поклялся в верности императору Поднебесной.

После месячного пребывания в Китае Хухунье проводили назад до границы. По его просьбе он и его свита расположились неподалеку от Великой Китайской стены, формально чтобы защищать китайские форпосты на случай возможной атаки Чжичжи или каких-то других непокорных и непримиримых гуннов. Китайцы получили приказ снабжать своих новых вассалов рисом и другими крупами, которые те не умели выращивать. В конце концов было решено, что один из высших китайских военных чинов останется при дворе Хуханье якобы для того, чтобы помочь шаньюю поддерживать дисциплину, но на самом деле, конечно же, для того, чтобы присматривать за новыми китайскими «младшими партнерами».

Дружеским отношениям между Хуханье и китайским двором, сложившимся во время его визита, суждено было продлиться многие годы. Тот факт, что эти южные гунны находились под защитой Китая, по-видимому, предотвратил нападения Чжичжи и его орд, в результате чего те, кто пошел за Хуханье, процветали, и их численность существенно возросла. Она возросла настолько, что природные ресурсы в регионе их обитания истощились, и у них стали возникать некоторые проблемы с продовольствием.

Еще одно изменение имело место вскоре после того, как в 49 г. до н. э. ушел из жизни император Сюань-ди, и на «троне дракона» воцарился его преемник император Юаньди (48–33 гг. до н. э.). Новый император отправил двух специальных посланников ко двору Хуханье, расположившемуся сразу же к северу от Великой стены, чтобы посмотреть, как поживают его гуннские союзники. По приезде на место посланники обнаружили, что южные гунны по-прежнему страдают от нехватки продуктов питания, но во всем остальном выглядят весьма процветающими. Они не только преодолели свой страх перед северным шаньюем Чжичжи и его подданными, но и мечтали снова двинуться на север и перенести свою ставку к северу от пустыни Гоби.

Хуханье спросил китайских послов, какой была бы позиция Поднебесной империи в отношении возможной миграции его подданных на север. Поскольку эти посланники не могли обеспечить снабжение орд Хуханье продовольствием на неопределенный период, они не могли запретить гуннам перенести свою ставку. В то же время они боялись, что гунны, снова переселившись в более отдаленный регион Внешней Монголии, забудут про свои вассальные обязательства перед Китайской империей и, снова вспомнив старые гуннские времена, возобновят свои набеги и грабежи.

С учетом этой ситуации посланники, не дожидаясь получения инструкций от центрального правительства, дали гуннам разрешение уйти на север, но только при условии, что последние сначала согласятся на новое, еще более жесткое и обязывающее соглашение, которое было составлено не сходя с места. Оно гласило: «Китай и гунны навечно одна семья. Они договорились, что ни одна из сторон никогда не посмеет напасть на другую. В случае если все же будет иметь место какое-нибудь нападение или грабеж, виновная сторона согласится понести положенное наказание и возместит весь причиненный ущерб. Кроме того, стороны согласны с тем, что в случае нападения на одну из сторон другая сторона будет оказывать ей военную помощь. И пусть все кары небесные падут на голову тех, кто нарушит это соглашение».

В качестве ратификации этого еще более священного и нерушимого договора китайские посланники вместе с Хуханье и высшими сановниками последнего торжественно поднялись на ближайшую гору. Там они принесли в жертву белую лошадь. Ее кровью наполнили церемониальную чашу гуннов, сделанную из черепа царя юэчжей, убитого гуннами больше века назад. Этой кровью окропили священный меч гуннов, потом ею наполнили ковш, и гунны вместе с китайцами торжественно выпили ее. Кто посмел бы нарушить соглашение, подкрепленное таким впечатляющим ритуалом?

После того как церемония завершилась, китайские посланники, довольные собой, вернулись в свою страну. Однако, к их большому изумлению, выяснилось, что многие из высших министров Поднебесной были категорически против того, что они сделали. Эти министры возражали, что, даже вернувшись на север, гунны никогда не смогут стать серьезной угрозой для Китая, а посланники, заключив такое кабальное соглашение с варварами, вынуждают китайцев этого и будущих поколений предпринимать действия (такие как отправка военной помощи), которые могут оказаться для них крайне невыгодными. Кроме того, суеверные министры добавили, что теперь шаньюй может призвать на голову китайцев проклятие небес, в случае если Китай по каким-то причинам не пожелает вести себя сообразно взятым обязательствам. В результате эти министры посоветовали императору наказать посланников за их самоуправство и послать к гуннам новых послов с предписанием разорвать заключенное соглашение с такой же помпезной церемонией, с какой оно было заключено.

Совет, очевидно, произвел впечатление на императора, потому что он приговорил двух посланников к большому штрафу, но по зрелом размышлении пришел к выводу, что любая попытка разорвать торжественно данные обязательства принесет больше вреда, чем пользы, поэтому он решил оставить все как есть. В результате в 43 г. до н. э. Хуханье и его подданные осуществили свой план по возвращению в Северную Монголию без всякого противодействия со стороны китайских властей. Но даже после миграции эта часть гуннского царства продолжала пребывать в тесном союзе с Поднебесной империей.

Естественно, возникает вопрос, что тем временем происходило с другим шаньюем, Чжичжи, который так долго был властелином Северной (Внешней) Монголии? Ответ на этот вопрос весьма интересен и проливает свет на события, происходившие в то время в разных частях Центральной Азии. После того как его брат и соперник Хуханье сдался на милость Китаю (53 г. до н. э.), Чжичжи оказался в затруднительном положении, не зная, какую линию поведения выбрать. До тех пор, пока Хуханье была гарантирована защита и поддержка китайцев, Чжичжи понимал, что не сможет победить своего соперника в войне. Сначала он надеялся с помощью дипломатии ослабить связь Хуханье с Китаем. С целью добиться этого Чжичжи вступил в дружеские отношения с китайским двором, и, хотя формально не признал себя вассалом Поднебесной и не приехал лично в столицу Китая, чтобы поклониться «трону дракона», он отправил туда своего сына в качестве полузаложника-полупажа. Более того, в течение нескольких лет после этого он регулярно посылал императору Поднебесной подарки.

Но, несмотря на то что сын Чжичжи и другие посланники северных гуннов были приветливо приняты китайцами, последние однозначно демонстрировали свое предпочтение южным гуннам Хуханье как своим верным вассалам. К 49 г. до н. э. Чжичжи начал сознавать, что, если он желает создать действительно великую империю, то не может полагаться только на дипломатию. И раз он не смог стать великим дипломатом, то решил стать великим завоевателем.