Офицерская баллада - Тимур Максютов

Рычание двигателя перекрыл рев Морозова:

– Фарухов, стой! Трындец, поохотились. Хватит.

* * *

Возвращались пешком вдоль колеи, оставленной бэтээром. Валерий Павлович спросил у Морозова:

– Почему вожака не забираешь? Я что, зря старался?

– Конечно, не зря, товарищ полковник, – зло сказал Роман Сергеевич, – теперь каюк всему стаду. Мало кто выживет. Считайте, одним выстрелом полета несчастных животных уложили.

– А то! – довольно хмыкнул Валерий Павлович. – Я же не пальцем деланный.

Морозов остановился. Окинул москвича ненавидящим взглядом медленно, сверху вниз. Сказал:

– Нет, не пальцем. Человеческими пальцами такого урода вряд ли состряпаешь. Ты, полковник, этого старого вожака жрать не будешь – мясо у него жесткое и вонючее.

Столичный пропустил оскорбление мимо ушей, хмыкнул:

– Ну, мне тогда шкуру сними и голову с рогами. На память.

Морозов вытащил из чехла охотничий нож, протянул рукояткой вперед:

– На. Сам давай. Я не буду.

Полковник взял нож. Ловко покрутил, сверкая лезвием. Холодно улыбнулся:

– Думаешь, не смогу? Да легко.

Насвистывая, пошел к вытянутому телу.

Марат шел с отобранным у карлика автоматом. Подходил к джейранам, заглядывал в распахнутые ужасом глаза – и добивал подранков выстрелом в голову. Одного. Второго. Третьего…

Нежных самочек с распертыми нерожденными детьми боками.

Молодых драчунов с коричневыми полосками на мордах – будто дорожками кровавых слез.

Шел и добивал.

Еще.

И еще.

Очень хотелось плакать, но было нечем.

* * *

Начальник отделения Второго управления Генерального штаба Народно-освободительной Армии Китая товарищ Ши Пин ничем не выказывал волнения, хотя дикая дрожь так и норовила прорваться.

Изящная операция подходила к концу. Силки расставлены, и глупый зверек идет в петлю, не в силах свернуть с приготовленной для него гибельной тропы.

Начальник отделения в очередной раз обошел позицию. Место для засады было выбрано идеально: дорога проходила между двумя холмами, поднималась к седловине. Бронетранспортеру никуда не деться. Пока внимание русских будет отвлечено – сзади помогут Басан и Тэрбиш. От первого, конечно, толку мало. Трус, и подготовки никакой. Зато Тэрбиш стоит многих. И плюс русский агент внутри бронетранспортера.

Но даже если все трое будут нейтрализованы – главная сила здесь. Тридцать лучших бойцов полка специального назначения «Волшебный меч Востока». Пулеметы, автоматы, снайперские винтовки, гранатометы… Только они не нужны. Брать русских надо живыми.

Потому что советский бронетранспортер на китайской территории, в десяти километрах от границы, а внутри – восемь советских военнослужащих с оружием – это ли не провокация? Грубейшее нарушение китайского суверенитета! И все будет зафиксировано: наготове съемочная бригада пекинского телеканала, два корреспондента «Жэньминь Жибао», фотограф из Сингапура.

Но главное не в этом! Два полковника из Москвы, из секретного отдела центрального комитета КПСС – вот истинные драгоценности! С такими козырями на руках Китай сможет требовать от Советов чего угодно – вывода войск из Монголии, передачи спорных островов на Амуре, сокращения контингентов в Забайкалье и на Дальнем Востоке…

Соблюдая строжайший режим радиомолчания, передовой наблюдатель замахал сигнальными флажками – «едут». Ши Пин и сам уже услышал натужный рев двух стареньких автомобильных двигателей, втиснутых в бронированную коробку БТР-60.

Нервно зевнул, повесил на плечо «Калашников», подхватил мегафон и начал спускаться к дороге, торопливо вспоминая нужные русские слова.

* * *

В БТР загрузили четыре туши джейранов. Разделывать и готовить решили по возвращении в лагерь в урочище Оол.

Хотя сейчас офицерам было не до свежатины – неподходящее настроение. Только москвичам все было по барабану – они нарочито не замечали мрачности рембазовцев. Возбужденно смеялись, вспоминали подробности расстрела маленького племени газелей. Разливали водку, раздавали стаканы, заставляли чокаться.

Морозов хмуро отказался. Тагиров выпил и не почувствовал вкуса. Серёжа Викулов глотнул, закашлялся. Попросил у Марата сигарету.

Воробей огляделся, сверился с картой. Махнул рукой:

– Фарухов, давай туда. Вот, дорога уходит в распадок.

Роман Сергеевич мрачно заметил:

– Слышь, Сусанин, ты куда нас тащишь? Смотри не заблудись: тут до китайской территории рукой подать.

Лёха искусственно рассмеялся. Бодро ответил:

– Не волнуйтесь, товарищ подполковник. Все будет путем. Немного осталось.

БТР ехал по старой колее, покачиваясь. Полковники открыли уже третью бутылку, Денис Владимирович опять быстро захмелел. Плел какую-то ерунду, хихикал. Быкадорову обещал перевод в Москву, Викулову – отдельную квартиру к приезду молодой жены. Потом пристал к Морозову:

– А ты чего хочешь, Сергеич? Давай, мы тебе службу в НИИ организуем? Лафа!

– Я одного хочу, товарищи полковники. Побыстрее до гарнизона довезти, сдать с рук на руки и не видеть вас больше никогда в жизни.

– Ну чего ты, Рома, такой мрачный? – ухмыльнулся Валерий Павлович. – Или обидел кто?

Морозов вскочил, навис над лысоватым:

– Да чтобы вы сдохли оба, скоты! Я же вижу: вам что газели, что живые люди – один хрен. Пристрелите, растопчете и не заметите.

Маленький полковник дернулся было что-то сказать и получил персональную порцию:

– А ты, недомерок, вообще заткнись! Клоун ты, а не полковник.

Валерий Павлович прищурился, сказал совершенно трезвым голосом:

– Придется тебе пожалеть о своих словах, Морозов. Дай только до Москвы добраться. Проклянешь тот день, когда на свет родился. Будешь на берегу моря Лаптевых моржам радоваться.

– Да что ты мне сделаешь, а? – неожиданно широко улыбнулся Роман Сергеевич, оскалив крепкие желтые зубы. – Офицером и человеком я в любом случае останусь. Нет у вас методов против Ромы Морозова.

Марату стало тошно от этих столичных харь – он пролез вперед, сел рядом с водителем. Бездумно глядел вперед. Дорога ложилась под брюхо БТРа, приближаясь к седловине между двумя холмами.

Шухрат поглядел на Марата. Сказал:

– Тебе вам надо щека вытирать. В крови весь. Ранился?

– Что? А, это не моя кровь. Это я когда джейранов…

– Щас чистый тряпка дам, – решил Фарухов. Не отпуская левой рукой руля, нагнулся и начал шарить в вещмешке. Достал сложенный кусок белой ткани, протянул: – Возьми, пожалела.