Зимняя жена - Анастасия Волжская

Курх вздохнул и посмотрел мне в глаза. Несмело, просительно.

— Прости меня, Сирим, девочка моя, моя любимая Зимняя девочка. Я знаю, что не заслуживаю прощения. Я бы не смог простить себя за то, что сказал и сделал. Но, может быть, в твоем сердце все еще есть место для одного глупого Ворона, который любит тебя всей своей вечной душой?

Он коснулся губами моих пальцев, и было в этом жесте столько тихой, щемящей нежности, что я, не удержавшись, наклонилась и заключила его лицо в ладони, притягивая к себе. Он был близко, невообразимо близко. Не отрываясь, глядел на меня, все так же немного снизу, и в глазах его, темных, притягивающих, я читала все то, что осталось невысказанным, но не требовало слов.

— Я люблю тебя, Курх-Ворон, — сказала я тихо. — И никогда не переставала любить.

Он удивленно поднял брови, словно не до конца веря услышанному. Чуть улыбнулся — и поцеловал меня.

В этом поцелуе не было страсти, не было желания, но крылось нечто несоизмеримо большее. Радость прощения, счастье, что мы все еще вместе, обещание перемен. И я целовала его в ответ, снова и снова повторяя про себя «все будет хорошо, теперь — по-настоящему, окончательно».

— Ох, Сирим, — он с неохотой оторвался от моих губ. — Девочка моя.

— Пока еще не бабушка, — подтвердила я, улыбнувшись. — И, думается мне, это произойдет нескоро.

Курх фыркнул, вспоминая нашу давнюю шутку.

— Ты разрешишь? — спросил он, глядя на мой живот.

Я кивнула.

— Конечно.

Дух осторожно прикоснулся ко мне и замер, прислушиваясь. Малыш, верно почувствовав его теплую руку, ощутимо пихнулся. Курх радостно посмотрел на меня.

— Он пинается, Сирим! — воскликнул он. — В первый раз…

Курх не договорил. Ладонь на моем животе ощутимо вздрогнула, а сам он будто сжался, болезненно сморщился.

— Боги, какой я глупец, — простонал он. — Я ведь чуть было не потерял все это. Тебя, сына. Ох, Сирим…

Я обняла его, привлекая к себе.

— Все позади, Курх. Больше мы не допустим такого, ни ты, ни я.

— Обещаю.

*

Увидев нас, рука об руку возвращавшихся в дом к Айрын, Лита радостно взвизгнула и, пробежав через весь двор, взлетела на руки к отцу.

— Папочка, — радостно лепетала она, обхватив за шею сначала его, а потом притянув и меня.

— Я больше никуда не уйду, радость моя, — сказал Курх, обнимая дочь.

— Отрадно слышать, — знакомый голос Аки раздался с крыльца. Дух-Волк стоял рядом с сыном. В одной руке он держал увесистую корзину, заставленную горшками, чашками и мешочками. Наследие Айни. То, что поможет мне выносить этого ребенка и всех, кто будет после.

Курх отцепил Литу, поставил девочку на землю и подошел к Волчьему Пастырю.

— Спасибо, что помог Сирим, — просто сказал он.

Аки, чуть удивленный, немного замешкался, но, все же, кивнул в ответ

— Рад, что между нами наконец-то есть согласие, — произнес Курх.

Волчий Пастырь улыбнулся без обычного для него ехидства. Но затем

озорная искорка все-таки промелькнула в его глазах.

— Не совсем, Ворон.

— В чем дело?

— Знаешь, я так часто спасаю твою жену, что за тобой накопился внушительный долг, — задумчиво сказал Аки, глядя на нас. — Есть идеи, чем ты сможешь со мной расплатиться?

— Проси, что хочешь, — великодушно разрешил Курх.

Дух-Волк хитро прищурился.

— Как насчет того, чтобы для начала назвать сына в мою честь?

Курх изумленно вытаращился на Волчьего Пастыря. Такого он, верно, не ожидал.

— А что, Аки-Ворон. По-моему, звучит неплохо, — робко вставила я.

Аки захохотал.

*

Яркий полуденный свет ворвался в кладовую через настежь распахнутые двери. Редкие пылинки кружились в воздухе, а медные узоры и кованые ручки развешанных по стенам инструментов поблескивали на солнце. Пахло травами, сушащимися для лечебных мазей. На узкой скамейке лежал завядший цветок, который я когда-то принесла сюда с собой. Курх замер на пороге, и его длинная худая тень растянулась по лестнице до самых резных сундуков. Стоя чуть поодаль, я гадала, в чем причина того, что муж снова позвал меня сюда.

Курх повернулся ко мне.

— Я бы хотел сделать что-нибудь с этим местом, — сказал он тихо. — Иногда мне кажется, будто я застрял в прошлом, увяз настолько крепко, что забываю о том, что происходит здесь и сейчас. Иногда я чувствую себя не Зимним духом, покровителем всего живого, а обычным человеком, проклятым вечностью и вороньими крыльями. Человеком, окруженным безмолвными тенями ушедших, поджегшим десятки погребальных костров. Здесь, в этой комнате, нет ничего живого. Даже воздух пахнет так, будто ему уже тысячи и тысячи лун, — оторвавшись от созерцания ровных рядов сундуков, Курх поднял взгляд на меня. — Сирим, я бы хотел сжечь все, что осталось от прежних Зимних жен. Самые ценные воспоминания и без того будут храниться в моей памяти, а вещи — всего лишь вещи. Думаю, моему прошлому нужен последний костер.

Я подошла к мужу, коснулась головой его плеча — маленькая и округлая тень, едва достававшая до нижних ступенек, рядом с его, высокой и тонкой.

— Не думаю, что нам стоит так поступать, Курх, — ответила я.

Он выглядел удивленным.

— Почему?

Я задумалась, подбирая верные слова.

— Вещи — всего лишь вещи, так ты сказал. Знаешь, я и сама нередко спускалась сюда. Я не нашла в этой кладовой ответов на вопросы о бессмертии и тумане, но многому научилась у тех, кто жил здесь до меня. Эти сундуки хранят мудрость десятков женщин. Настойки, снадобья, выкройки — простые мелочи, незначительные, но столь важные. И сколько всего еще спрятано внутри, скольким еще Зимние жены могут поделиться. Мне жаль было бы потерять все это. Не думаю, что и они хотели бы, чтобы их знания были забыты.

— Ты можешь просто взять все, что сочтешь нужным, — Курх несколько раздраженно дернул плечом. — Но остальное…

Я отыскала и сжала его руку.

— Нет смысла в еще одном костре, Курх. Если ты хочешь превратить память о прошлых Зимних женах во что-то живое, есть другой способ это сделать.

— Слушаю.

Зайдя в дом, я вернулась с миской, полной спелых и сладких плодов, которые шустрая Лита успела выпросить у Айрын перед тем, как мы покинули ее. Курх вопросительно взглянул на меня, когда я кинула ему один, знаком предлагая попробовать.

Мы расположились на любимой скамейке вместе с Литой и Таром, которые, почуяв угощение, быстро присоединились к нашей компании. Девочка болтала ногами, рассказывая, как помогала старой Хранительнице в саду, Курх задумчиво вгрызался в сочную мякоть, все еще не до конца понимая, что я задумала.