Таймлесс. Изумрудная книга - Керстин Гир

Наибольший известный предмет, подвернувшийся транспортировке во времени, — четырёхметровый обеденный стол, который близнецы де Виллеры перенесли в 1900 год из 1805 года и обратно (см. том 4, глава 3, «Эксперименты и эмпирические исследования». Стр. 188).

Растения и их части, а также живые существа всех видов не могут подвергаться транспортировке, так как путешествие во времени разрушает или полностью уничтожает их временную структуру, как показывают многочисленные опыты на водорослях, саженцах, инфузориях, подвальных крысах и мышах (см. также том 4 глава 3, «Эксперименты и эмпирические исследования». Стр. 194).

Транспортировка предметов без строжайшего контроля либо вне исследовательских целей строжайше запрещена.

Хроники Хранителей, Том второй, Основные Законы.

— Она кажется мне чем-то неуловимо знакомой, — донеслись до меня чьи-то слова. Я тут же узнала напыщенные интонации Джеймса.

— А как же иначе, идиот, — ответил другой голос, который мог принадлежать только Химериусу. — Это ведь Гвендолин, только без школьной формы и в парике.

— Я не давал тебе разрешения заговаривать со мной, невоспитанная кошка!

Как из радиоприёмника, в котором постепенно поворачивали колесико и усиливали звук, ко мне начали проникать и другие звуки, шумы, возбуждённые голоса. Я всё ещё, или, точнее сказать, снова лежала на спине. Невероятная тяжесть, навалившаяся на мою грудь, пропала, тупая боль в области живота тоже исчезла. Неужели я превратилась в привидение, такое, как Джеймс?

С ужасным треском разорвался мой корсет и платье.

— Он попал в аорту, — я услышала растерянный голос Гидеона. — Я пробовал остановить кровотечение, но… но прошло слишком много времени.

Прохладные руки ощупывали верхнюю часть моего тела и обследовали рану под ребром. Затем доктор Уайт облегчённо произнёс:

— Это всего лишь лёгкий порез! О боже, ты меня порядком напугал!

— Что? Этого не может быть, она ведь…

— Шпага едва задела её кожу. Видишь? Корсет мадам Россини сослужил девочке немалую службу. Аорта — ох, Гидеон-Гидеон, ну чему, скажи на милость, вас там только учат? На какой-то момент я действительно поверил, — палец доктора прижался к моей шее. — Пульс стабильный.

— Так с ней всё в порядке.

— А что точно произошло?

— Как лорд Алестер мог нанести ей такой удар?

Голоса мистера Джорджа, Фалька де Виллера и мистера Уитмена сливались воедино. Гидеона слышно не было.

Я попыталась открыть глаза, на сей раз мне удалось это сделать без особого труда. Я даже могла подняться, не прилагая особых усилий. Я увидела знакомые окрашенные в разные цвета стены нашего подвала, а надо мной склонилось несколько хранителей. Все, даже мистер Марли, улыбались мне.

Только Гидеон уставился на меня так, будто не верил собственным глазам. Лицо его стало смертельно-бледным, а на щеках всё ещё были заметны следы слёз.

За его спиной стоял Джеймс, прижимая к глазам свой накрахмаленный носовой платок.

— Скажи мне, когда можно будет снова смотреть.

— Точно не сейчас, а то ослепнешь на месте, — сказал Химериус, который уселся по-турецки у меня в ногах. — У неё вот-вот грудь вывалится из декольте.

Упс. Он вообще-то был прав. Смутившись, я постаралась прикрыть наготу разорванными и оторванными лоскутками, которые когда-то были прекрасным платьем мадам Россини. Доктор Уайт аккуратно оттолкнул меня обратно на стол, на который меня положили несколько минут назад.

— Мне нужно быстро промыть и перевязать эту царапину, — сказал он, — а уж затем я проведу полное обследование. Жалобы есть?

Я отрицательно покачала головой и тут же застонала. Всё моё тело страшно горело и ныло.

Мистер Джордж, стоявший позади, положил руку мне на плечо.

— О боже, Гвендолин. Как же ты всех нас испугала, — он тихо рассмеялся. — Я называю это глубоким обмороком! Когда Гидеон появился здесь с тобой на руках, я, было, даже подумал, что ты действительно можешь…

— Испустить дух, — закончил его предложение Химериус, потому что мистер Джордж смущённо замолчал. — Честно говоря, вид у тебя был и вправду какой-то мёртвый. Мальчишка был просто вне себя! Кричал, что надо срочно остановить кровь и вообще нёс какую-то несусветную чушь. И ревел. Ты чего уставился?

Последний вопрос был адресован маленькому Роберту. Тот разглядывал Химериуса в полнейшем восхищении.

— Он такой милый. Можно его погладить?

— Держи от меня руки подальше, если хочешь, чтобы они тебе ещё послужили, малыш, — сказал Химериус. — Хватит и этого расфуфыренного попугая, который постоянно обзывает меня кошкой.

— Попрошу! Кошек с крыльями не бывает, это я и сам знаю, — выкрикнул Джеймс, всё ещё прикрывая глаза. — Но ты-то кошка из бредовых фантазий. Бесовская кошка.

— Ещё хоть слово, и я тебя проглочу, — сказал Химериус.

Гидеон отошёл на несколько шагов в сторону и опустился на стул. Он снял парик, провёл руками по волосам и уронил лицо в ладони.

— Не понимаю, ничего не понимаю, — прозвучал сквозь пальцы его голос.

Я чувствовала то же самое. Как это могло случиться — я только что умерла, и вот снова ощущала себя абсолютно живой? Можно ли такое представить? Я поглядела на рану, над которой корпел доктор Уайт. Он был совершенно прав, это действительно всего лишь царапина. Когда я брала у себя кровь ножом для резки овощей, порез был куда более глубоким и болезненным.

Гидеон снова поднял голову и повернулся ко мне. Каким удивительным зелёным светом светились его глаза, подчёркнутые бледностью лица! Я снова вспомнила его последние слова, адресованные мне, и постаралась выпрямиться, но доктор Уайт снова прижал меня к столу.

— Может кто-то снимет с неё этот чёртов парик? — грубо сказал он. Тут же множество рук принялось выдёргивать шпильки, и когда парик, наконец, отделился от моей головы, я испытала невероятное облегчение.

— Осторожно, Марли, — предупредил Фальк де Виллер. — Подумайте о мадам Россини!

— Да, сэр, — промямлил Марли и тут же с испугу чуть не выпустил парик из рук. — Мадам Россини, сэр.

Мистер Джордж вытащил последнюю шпильку из моих волос и осторожно распустил косу.

— Так лучше? — осведомился он.

Да уж, так было намного лучше.

— Мы бедные овечки, никто нас не пасет, мы таем словно свечки, ну кто же нас спасёт, — идиотски нагло распевал Химериус. — Ох, некому тебя спасать! Как же я рад, всё-таки, что ты до сих пор жива и мне не придётся искать себе нового человека. Я так счастлив, что мелю полную чепуху. Ты, бедная моя овечка.

Маленький Роберт захихикал.

— Можно мне убрать платок? — спросил Джеймс, но ответа решил не дожидаться. Лишь взглянув на меня, он снова прикрыл глаза. — Гром и молния! Это действительно мисс Гвендолин. Простите меня, что я не узнал вас, когда юный денди пронёс вас мимо моей арки, — он вздохнул. — Всё так странно. В этих стенах столь редко увидишь прилично одетых господ.