Блистательная Эллада - Константин Владиславович Рыжов

— «Дом Кекропа» — это Афины, — объяснил он. — «Надежды» — это твои мечты о сыне. А смысл оракула в том, что твой наследник родиться не в Афинах. Он придет в твой город «извне», из тех мест, где ты оставишь его воспитываться.

— А почему я должен ждать «смертельной печали»? — спросил Эгей.

— Такова твоя судьба! — развел руками Питфей. — Выбирай сам, что тебе больше по сердцу: либо вовсе не женись или смирись с тем, что твой сын однажды огорчит тебя до смерти!

— Я готов ко всему, лишь бы боги даровали мне сына! — воскликнул Эгей. — Нет в жизни горшей печали, чем стариться бездетным!

Питфей предложил афинскому царю погостить у него, и Эгей прожил в Трезене порядочное время. Целые дни он проводил вместе с хозяйской дочкой, которую звали Эфра. Царевна была очень внимательна к гостю и совершенно очаровала Эгея. «Я влюблен в твою дочь и хочу жениться на ней!» — сказал он однажды Питфею. Тот не возражал. Сыграли свадьбу, и Эфра стала женой Эгея. Однако тот, опасаясь козней сыновей Палланта, не мог больше оставаться в Трезене. Перед отъездом в Афины Эгей привел Эфру в священную рощу к алтарю Зевса и сказал ей:

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь из моих врагов узнал о тебе или о нашем будущем ребенке! Оставайся в доме отца и расти нашего сына, пока он не возмужает. Лишь тогда отпускай его в Афины!

— Но как ты сможешь признать сына ни разу его не увидев? — спросила Эфра.

— Под этим алтарем я спрятал свой меч и сандалии, — сказал Эгей. — Если мой сын сумеет сдвинуть тяжелый камень, он найдет их. А я узнаю его по своим вещам.

Эгей взошел на корабль и вскоре оказался в своих родных Афинах. Прошло еще немного времени, и в Аттику прилетела на драконах Медея. Покидая Коринф, она убила своих сыновей, Креонта и его дочь. Однако Эгей ничего не знал о ее злодеяниях. Он встретил гостью очень радушно, хотя и не так сердечно, как она рассчитывала. Ведь он был уже женат и не мог жениться на Медее, как предполагал раньше. Когда царевна узнала об этом, сердце ее бешено забилась от ярости, но она сдержала гнев и сказала:

— Не думала, что кто-то сумеет опередить меня!

— Я и сам не знал, что так получится! — признался царь. Он без утайки поведал о том, как все у него вышло с Эфрой.

Услышав, что брак царя остался тайной для его подданных, Медея воспрянула духом и решила немедленно этим воспользоваться. Она подсыпала в вино царю чудодейственное зелье, усыпила его и принялась, читая заклинание, расчесывать гребнем его волосы. Когда Эгей проснулся, оказалось, что он начисто забыл обо всем, что связано с Эфрой, ее ребенком, и вообще обо всем, что случилось в Трезене! Ведь Медея была великой волшебницей и умела очень ловко проделывать подобные фокусы! Поселившись во дворце, она стала настойчиво обхаживать царя. В конце концов она так омрачила его разум своими речами и колдовскими заговорами, что он даже думать забыл о других женщинах. По прошествии нескольких месяцев, была сыграна свадьба. Так Медея сделалась женой Эгея и афинской царицей.

2. Дедал и Талос

В то время в Афинах жил искусный мастер по имени Дедал. Как и Эгей, он был правнуком Эрехфея и приходился царю троюродным братом (отцом Дедала являлся Эвпалм, а дедом — Метион). Дедал был замечательный кузнец и первый греческий столяр. Правда некоторые по незнанию пытаются оспаривать его первенство, но делают это совершенно напрасно. Ведь доподлинно известно, что именно Дедал изобрел рубанок, бурав и столярный клей. Попробуйте изготовить стол или стул без этих приспособлений, и вы увидите, что у вас ничего не выйдет! Дедал имел также славу величайшего скульптора и зодчего. Созданные им статуи казались живыми людьми, а возведенные под его руководством здания могли украсить любой город. Вот какой необыкновенный человек был этот Дедал! Слава о нем гремела далеко за пределами Аттики. Горожане очень гордились своим соотечественником. Эгей тоже им гордился, и даже больше других. Ведь, во-первых, Дедал был его родичем, а, во-вторых, его подданным!

В день свадьбы царь преподнес Медее серьги изумительно тонкой работы и не преминул похвастаться искусством своего мастера. Но Медея нисколько не удивилась.

— На моей родине в Колхиде бывали мастера и получше! — сказала она.

— Быть такого не может! — воскликнул Эгей.

— А вот поглядим! — отвечала Медея. Она порылась в своем сундуке и достала меленький восхитительно красивый кувшинчик со стенками не толще яичной скорлупы.

— Пусть твой Дедал сделает к утру дюжину таких же! — велела она. — Посмотрим, что у него получится!

Царские слуги отнесли кувшинчик Дедалу и поведали о споре между царем и царицей. «Смотри не подведи нашего государя! — сказали они. — Он за тебя поручился!» Дедал замесил глину, принялся за работу, но сколько не старался, ничего у него не выходило. Все его кувшины получались толстостенными и грубоватыми. Против кувшинчика царицы они смотрелись настоящими уродцами. «Просто наваждение какое-то! — рассердился наконец Дедал. — Человеку не под силу сработать такую вещь! Не иначе здесь трудился бог!»

У Дедала был ученик — сын его сестры — смышленый и шустрый мальчик по имени Талос. Заметив отчаянье наставника, он сказал:

— И мы можем сделать такой же, если будем вращать заготовку!

— Как так? — не понял Дедал.

Талос вкопал в землю кол, а сверху насадил на него деревянный круг, но так что тот мог свободно вращаться.

— Попробуй теперь, — предложил он. — Увидишь, что получится!

Дедал раскрутил круг, положил на него глину и стал лепить. И действительно, все сразу пошло на лад! Теперь посуда получалась безупречно ровной, гладкой и тонкостенной! Точь-в-точь, как царицын кувшинчик! Любо было смотреть! Убедившись, что Талос оказался прав, Дедал огорчился. «Надо же как просто! — сказал он себе. — Мальчишка сообразил, а я не догадался!» И он почувствовал маленькую зависть к своему ученику.

Утром Дедал отослал свои кувшинчики во дворец. Медея похвалила работу, но не согласилась признать поражение. «Проверим, — сказал она, — как ваш мастер справиться с другим заданием». Тут она показала царю небольшой деревянный брусок. Все стороны его были идеально ровными и гладкими, а грани сходились друг с другом под прямыми углами. «Вели Дедалу изготовит к завтрашнему дню сотню-другую таких же брусков! — распорядилась она. — Моя просьба не затруднит его, если он хоть в половину такой искусник, как о нем говорят!» Слуги отнесли брусок к сыну Эвпалма