Пятнадцатилетний чародей. Том I, часть II. - Олег Сергиенко

а ведь надо было. – папа поднялся и подойдя к маме взял её за руку, стараясь успокоить.

Я сидел, успокаивая тихонечко охреневшую психику, мой личный мирок опять повернулся ко мне неизвестной стороной, мама что может повелевать холодом? Это вообще, как?

— Упокойся говорю, ещё немного и он начнёт защищаться, вон уже иней на столешнице, папа повернулся ко мне, — ты бы позвонил Софии, без неё мы эту проблему не решим.

— Софии? — я вообще потерялся в дебрях своих предположений, — хорошо, сейчас. А зачем?

— Сын не тупи, у нас тут проблемы, разве не видишь?

София трубку взяла с первого гудка как будто и не спала.

— Господин?

— Софи ты можешь прийти к нам, мы на кухне в столовой тебя ждём.

— Хорошо Господин.

— Вася. – я решил на всякий случай ещё и кота свое позвать.

Рыжий появился незамедлительно, взмахнув шляпой и уже хотел поклонится, как резко подобравшись, выхватил шпагу и прикрывшись шляпой как щитом, уставился на лешака.

От произошедшего я вконец растерялся, и даже не понял, когда успел встать, рядом, прикрывая собою Лину, с вытянутым в сторону лешака мечом.

Ситуация в комнате явно перешла в состояние предбоевого ожидания. Все замерло в хрупком равновесии. Леший, скосив глаза на мой меч, вытянул уже знакомую мне шишку.

— Что здесь происходит? – София стояла подле лестницы, в розовом махровом халате, пушистых тапочках с застрявшими в ворсе сухими иголками.

— Матушка Берегиня спаси, — Лешак низко склонился в сторону девушки, вотчину мою, Лелей завещанной, забрать хотят, право свое насаждают. Никто не волен в моём лесу распоряжаться, не по Покону это.

— София подошла ко мне, склонив голову спросила: - Господин, вы позволите?

— Конечно-конечно, я враз засуетился, мне вдруг стало стыдно за обнажённый меч.

Девушка подошла к маме с папой.

— Позвольте мне.

— Действуй, — папа оттащил маму в сторону, тихо зашептал на ухо что-то успокаивающее, я почувствовал, как напряжение оставляет маму. Она, выдохнув, опустила плечи и прижавшись к папиному плечу, обернулась и вымученно улыбнувшись мне, виновато пожала плечами.

София меж тем стояла внимательно, всматриваясь в лешака. Потом протянув руку, стерла слезинку со щеки домового, отчего последний вздрогнул, улыбнулся сразу посветлев лицом.

— Накося выкуси! – кукиш из четырех пальцев выглядел не впечатляюще, но лешему явно хватило. – Живой дом, нет у тя на няго правов.

— Как же так, матушка берегинюшка, так пращурами заведено, лес в дом, домовой вон. А меня между прочим, вот он, — заскорузлый палец, с траурной каёмкой под ногтем, ткнул в мою сторону, - в дом сам пустил, когда позвал.

— Разве тебя он звал? Разве тебе? МОЙ? ГОСПОДИН? Дорогу открывал?

На словах «мой господин» тело лешака стало претерпевать изменения, сначала на лице отразился страх, потом кожа стала зеленеть, из волос вытянулись листики и иголки, руки вдруг сделались ветвями, тело враз, приобрело форму пенька с очень короткими ногами корнями.

— Да ка же так? Казалось это листья шелестят вкупе с жужжанием насекомых, голос у этого существа изменился, да и голос ли это был, — не мог я так ошибиться, глаза существа вдруг вспыхнули зелёнкой во флаконе, по мне как будто ветерок пробежался.

— Покон нарушил. Сам порушил, как? — Лешак горестно покачал головой, снова обратясь мужичком грибником, стал жалостливо заглядывать мне в глаза. — Нет мне прощенья Княже, чем Виру брать будешь?

— Я подумаю, за импов тебя живота лишить следовало, но где я другого Лешего для своего леса возьму. – На мои слова мужичонка лишь голову долу опустил.

— Твоя власть! Твоё слово!

Я перевёл взгляд на домового, ошарашенно взирающего на соседа.

— Ну что Нафаня, теперь договорится сможешь?

— Спасибо Кнаже за честь? – домовой поклонился в пояс, теперь смогу.

Нафаня даже ростом больше стал, от того его от гордыни распёрло.

— Хозяйка, более ни кто из духов, али ещё какой мелочи из преисподней, из внешних пределов, в доме не появиться. Вот в том тебе моё слово. Слово Старшака. Теперича я ух… Я такое… Я прям щас…

На этих словах Нифонт растворился в воздухе, оставив после себя запах свежего печенья.

— Мама мы этого, — посмотрел на понурившегося Лешака, — тебя как зовут?

— Шишкой кличут.

— Мы Шишку отпустим? А то, пусть идёт, делом займётся?

Мама отмахнулась от меня рукой, досадливо поморщась, она присела на корточки перед духовкой, с удивлением вглядываясь в её нутро.

— Хорошо Шишка, иди делом займись, почисть свои полянки от всякой гадости, а встретишь беса, задержи, у меня к нему не мало вопросов появилось.

— По твоему слову Княже, — Лешак в пояс поклонился, — всё исполню.

Лешак грузно слез с кухонной столешницы, и так же грузно потопал к лестнице, сотрясая своей поступью пол.

— Ну, может, теперь спать пойдём? — Я деланно зевнул, намекая на глубокую ночь, — завтра день не будний, некоторым в школу надо.

— Ну так и иди, — мама открыла духовку, обдав кухню божественным ароматом выпечки, — Софочку только оставь, у нас тут намечаются неплохие посиделки, в если заберёшь отца, так вообще девишник получится.

— Ну это мы завсегда, — папа дурашливо спародировал нашего домового, вы нам только печенья дайте в дорожку, Лана доченька поднимешь в комнату Юры чай с печеньками, ты чудо как хорошо его готовишь.

— Конечно папа.

— Идите уже проглоты, не мешайте воспитательному процессу, — мама величественным жестом, послала нас, приняв знаменитую позу Ленина. Вот только если вождь всех посылал куда-то, то нас послали конкретно.

Ну мы и пошли,

— Эй, и кота своего заберите, нечего наше печенье жрать.

Я в великом изумлении уставился на своего фамильяра, вот не знал за ним, такой тяги к кулинарному искусству.

— Вася! Что это сейчас было? У тебя хвост лишний?

— Или захотел вслед за другими по комнате полетать, стены от лишней пыли избавить? – добавил уже папа.