Накануне 23 августа 1939 года - Арсен Мартиросян

Весело получается. Нагло передергивая факты – теперь-то мы это знаем – глава внешнеполитического ведомства Великобритании отчаянно пытается убедить советского полпреда, а через него и советское руководство, что во исполнение своих агрессивных планов «Дранг нах Остен», Германия вот-вот нападет на Румынию, которая в свою очередь уверена в помощи Польши, что будет означать войну. И не только Польши с Германией, а мировую войну, ибо за Польшу должна вступить Франция, за Францию – Англия, а за ними их колонии, да плюс еще Балканская Антанта. Чем не мировая война?! И вот что интересно. Майского настойчиво обрабатывают очень высокопоставленные британские государственные мужи – Галифакс и Ванситтарт. Литвинов в это же время развивает бурную активность в Москве и даже успевает выдвинуть предложение о созыве конференции.

Однако тут проявляется одно «но», которое перевешивает все и показывает, насколько же нечестную, да что там нечестную – опасную для СССР, игру вел Литвинов. В той же самой телеграмме для полпредов в Англии и во Франции, в которой он сообщал, что вызвал Сидса и проинформировал его о своем предложении, Литвинов указал также следующее: «…Британский посол Сидс сообщил, что только что получил копию телеграммы, присланной в Лондон английским посланником в Бухаресте, который просит приостановить акцию. Сидс не понимает, что это значит, и думает, не напутал ли румынский посланник в Англии».[200]

Трудно сказать, проинформировал ли Литвинов Сталина о том, что ему рассказал Сидс – похоже, что он этого не сделал, во всяком случае по документам это не прослеживается, – но одно можно сказать точно. Литвинов был обязан дать телеграмму-молнию Майскому и Сурицу с тем, чтобы те временно воздержались бы от информирования руководства МИД и правительств, при которых они аккредитованы, до получения дополнительных инструкций из Москвы. Ведь уже было понятно, что история с германским ультиматумом – чистейшая туфта, причем британского розлива. Чего же лезть с какими-то предложениями о созыве конференции по поводу не имевшего место ультиматума. Это путь к осложнению и без того отягощенных массой проблем советско-германских отношений. Попутно обратите также внимание и на то, что британский посланник в Бухаресте, а это, между прочим, теснейшим образом связанный с британской разведкой Сэмюэл Хор, просил приостановить акцию. С. Хор был опытным разведчиком и дипломатом и потому прекрасно знал цену словам. И уж если он просил «приостановить акцию», то, следовательно, действительно проводилась «акция», и Хор это мгновенно понял. Кстати говоря, важно и то обстоятельство, что Хор сообщил об этом напрямую Сидсу, то есть непосредственно из Бухареста послал телеграмму в Москву Сидсу. А это означает, что он тем более понимал, что дело нечисто и может обернуться негативным результатом. Минуя свой МИД, послы одного и того же государства редко обращаются непосредственно друг к другу. В основном это происходит в экстренных, особых случаях.

А дальше и вовсе пошло разоблачение действий Литвинова, в том числе даже и… саморазоблачение. Судите сами. Вот важный отрывок из телеграммы от 19 марта 1939 г. полномочного представителя СССР в Великобритании И. М. Майского в Народный комиссариат иностранных дел СССР: «Ознакомил сегодня Галифакса с ответом, данным Вами Сидсу, по вопросу о нашем отношении к германскому ультиматуму. Он уже знал о нем от Сидса, однако Сидс, видимо, телеграфировал очень кратко, потому что некоторые детали (например, Ваше указание на длительность и сложность переговоров между разными столицами) явились для него новостью. Галифакс сообщил, что он уже консультировался с премьером по вопросу о предлагаемой Вами конференции, и они пришли к выводу, что такой акт был бы преждевременным, ибо опасно созывать конференцию без уверенности в ее успехе. Поэтому пока в качестве первого шага они хотят предложить нам, Франции и Польше, опубликовать совместную декларацию в том смысле, что все названные державы заинтересованы в сохранении целостности и независимости государств на востоке и юго-востоке Европы. Точный текст проекта вырабатывается, сегодня будет принят кабинетом и, вероятно, уже завтра будет сообщен нам. Галифакс подчеркивал важность опубликования декларации возможно скорее. Следующий после этого шаг ему представляется в таком виде: Турции, Румынии, Греции, Болгарии, Югославии и другим якобы миролюбивым государствам будет предложено присоединиться к декларации, в связи с чем возможна конференция всех названных держав совместно с перечисленной первоначально четверкой».[201] «Прицепом» к этой телеграмме пошла датированная тем же число другая телеграмма, дополнявшая предыдущую: «1. В том же разговоре Галифакс сообщил мне, что Тиля уведомил его об ультиматуме 17-го вечером;

18-го утром английский посланник в Бухаресте Хор видел Гафенку[202], и тот отрицал получение ультиматума. Именно после этого Хор прислал Сидсу телеграмму с указанием приостановить акцию в Москве.

[Вот объясните, пожалуйста, как следует квалифицировать действия Литвинова и тем более называть его самого, если, исходя даже из этой телеграммы, он уже 18 марта знал, что никакого германского ультиматума Румынии не было, но тем не менее он продолжал свою часть британской провокации, и даже указал, что Сидса принял поздно вечером. Во-первых, на кой черт полпредам СССР в Лондоне и Париже знать, в котором часу он принял британского посла? Во-вторых, ведь знал же от того же Сидса, что никакого ультиматума не было, и все-таки полез со своим провокационным предложением!? – А. М.]

Галифакс добавил, что вчера же, 18-го, Бек говорил английскому послу в Варшаве, что ему ничего не известно об ультиматуме. Отсутствие демарша с румынской стороны в Москве Галифакс склонен объяснить именно тем, что румынское правительство, видимо, не получило никакого ультиматума. В связи с этим Галифакс выражал недоумение по поводу демарша Тиля 17 марта. Я ознакомил Галифакса с текстом нашей ноты по поводу аннексии Чехословакии, которая ему очень понравилась, особенно то место, где нота квалифицирует акцию Гитлера как агрессию. В заключение Галифакс еще раз и очень настойчиво просил меня поддерживать с ним возможно более тесный контакт.

2. Несмотря на то, что вопрос о реальности германского ультиматума остается неясным, английское правительство, видимо, серьезно обсуждает дальнейшее направление своей внешней политики. Доказательством может служить тот факт, что, несмотря на священный “уикенд”, кабинет почти непрерывно заседает: одно заседание было вчера, в субботу, после ленча, второе – сегодня утром и третье началось сегодня же в 4 часа дня».[203]

Смотрите, Майский уже начал сомневаться и указал, что «вопрос о реальности германского ультиматума остается неясным». Но Литвинов уже закусил удила по-настоящему, о чем свидетельствует следующая его телеграмма от 19 марта полномочным представителям СССР в Великобритании и Франции И. М. Майскому и Я. 3. Сурицу и временному поверенному в делах СССР в Румынии П. Г. Куколеву: «Румынский посланник Диану, которому до сегодняшнего дня ничего не было известно о германском ультиматуме, сообщил сегодня НКИД (то есть персонально Литвинову. – А. М.), что никакого ультиматума не было и что переговоры с германским делегатом Вольтатом в Бухаресте не выходили за рамки обычных переговоров по применению торгового договора. Опровержение дано также в печать. Надо полагать, что либо Германия заставила Румынию дать это опровержение, сняв на время ультиматум, либо Румыния решила уступить нажиму Германии. Сообщаем для сведения. Нарком».[204] Проще говоря, Литвинов, наконец-то, понял, что серьезно прокололся, если не вообще обделался под самую завязку, и поскольку реверс дать не мог – надо же исполнять британский заказ! – потому стал навязывать свою беспочвенную точку зрения полпредам. Вот как его называть после этого?!