Происхождение языка. Факты, исследования, гипотезы - Светлана Анатольевна Бурлак

например, у групповых млекопитающих или колониальных птиц) или не очень (например, индивидуальные участки тигров или медведей простираются на многие километры), но даже медведи не стремятся поселиться там, где бы поблизости вообще не было других медведей. И понятно почему: если бы появилась особь, в генах которой было бы заложено стремление поселиться как можно дальше от сородичей (и тем самым избавиться от конкурентов), ей было бы крайне трудно найти себе пару и передать эти гены потомству. Как показали недавние исследования{813}, птицы выбирают гнездовые участки рядом с участками сородичей, но стремятся селиться подальше от представителей видов, занимающих сходную экологическую нишу. Это значит, что конкуренция за ресурсы между представителями одного вида и разных видов устроена неодинаково: если чужаков лучше избегать или выгонять, то со своими можно «договориться» — при помощи коммуникативных взаимодействий распределить ресурсы так, чтобы этих ресурсов (пусть и разного качества) в итоге хватило всем.

Поскольку особи тех видов, которые размножаются половым путем, вынуждены жить в достаточной близости друг от друга, одна из главных задач, стоящих перед ними, состоит в том, чтобы выжить среди себе подобных. Для того чтобы минимизировать негативные эффекты (а то и получить дополнительную выгоду) от сосуществования с другими, имеет смысл замечать, что они намереваются проявить агрессию, готовы к спариванию, заметили еду или приближающегося хищника и т. п. Соответственно, лучше выживать будет тот, кто сможет отслеживать подобные вещи (даже, возможно, не осознавая этого) — по любым признакам, независимо от того, хотел кто-то передавать соответствующую информацию или нет.

Показательно, что едва ли не большинство сигналов, по которым ориентируются животные, подаются невольно (и, возможно, незаметно для «отправителя»): набухающая половая кожа у самок шимпанзе (свидетельство того, что самка готова к спариванию), яркая раскраска морды у самцов мандрилов, химический состав мочи у собак, акустические параметры пищевого крика у чаек — все это несет колоссальное количество информации, легко распознаваемой сородичами, но сам «отправитель» сигнала повлиять на его характеристики бессилен. Этим, кстати, и объясняется честность подобной коммуникации: если особи отбираются по способности узнать больше о сородиче, то на те признаки, которые не позволяют этого сделать (потому что «врут»), лучше всего просто не обращать внимание. Впрочем, «отправитель» сигнала тоже в итоге не остается внакладе: тому, чьи агрессивные намерения были замечены, не придется вступать в драку (рискуя получить травму); у того, кто предупредил сородичей об опасности, будет больший выбор потенциальных половых партнеров; у того, по кому заметно наличие доступной пищи, потенциальные половые партнеры будут более сытыми и здоровыми (и, соответственно, его детям с большей вероятностью достанутся качественные родители). Таким образом, у коммуницирующей особи оказывается не больше пресловутого «чистого альтруизма», чем у крестьянина, который прилагает огромные усилия к тому, чтобы наилучшим образом жили и размножались его животные и растения (и даже довольно часто испытывает по отношению к ним сильные положительные эмоции): и в том и в другом случае действия на благо других в конечном итоге обернутся благом для самого деятеля.

Коммуникативная система — любая — возникает, развивается и существует не для выгоды особи, подающей сигнал, и не для выгоды особи, его принимающей; ее назначение — даже не организация отношений в паре «говорящий — слушающий». Коммуникативная система обеспечивает устойчивость структуры популяции в целом{814} через сортировку особей по территориям и по поведенческим стратегиям. Те, кто коммуницирует успешнее других, имеют наибольшие шансы занять максимально удобные местообитания[54] (т. е. такие, к которым особи данного вида лучше всего приспособлены). Менее успешные коммуниканты оттесняются на периферию — но и им в итоге достаются какие-то участки, где можно жить и кормиться. Особь, получившая по итогам коммуникативных взаимодействий высокий ранг, может кормиться тем, что дает много энергии, но требует бо́льших временны́х затрат на то, чтобы подготовиться к добыче корма самым специализированным и эффективным методом, — она «знает», что ее не будут беспокоить слишком часто. Особь же низкоранговая выберет такую пищедобывательную стратегию, которая не сулит большой энергетической выгоды, но зато позволяет часто отвлекаться. И это дает существенный выигрыш, поскольку попытка добывать высокопитательный, но затратный по времени корм обернулась бы для низкоранговой особи настоящей трагедией: среди ее соседей слишком много охотников «самоутвердиться за ее счет» (т. е. повысить свой ранг за счет коммуникативной победы над ней), и реализовать такую стратегию кормления она бы просто не успела. Таким образом, коммуникация значительно ослабляет конкуренцию за ресурсы и позволяет выжить большему количеству представителей одного вида.

Подобным же образом коммуникация распределяет особей и в других важных для жизни вида аспектах, например при половом размножении. Так, высокоранговый олень завоевывает себе целый гарем самок и получает возможность передать свои гены большому количеству потомков. А низкоранговые олени, не имеющие собственного гарема, получают доступ к противоположному полу иначе: потихоньку, пока хозяин гарема не видит, они спариваются с его самками и тем самым тоже обеспечивают себе определенный репродуктивный успех{815}.

Таким образом в результате коммуникативных действий, которые совершаются не «в пожарном порядке» (после того, как нечто случилось), а в относительно комфортных условиях готовности к общению, будущее оказывается до какой-то степени доступным прогнозированию. Обмен сигналами позволяет особи составить некоторый прогноз на будущее и действовать исходя из него. Соответственно, преимущество получают те особи, которые умеют строить свою активность при условии знания, что их ждет дальше. Это обеспечивает виду бо́льшую стабильность. Чем более совершенна коммуникативная система, тем в большей степени будущее в результате ее применения становится предсказуемым (а впоследствии и формируемым).

Кроме того, у видов, практикующих половое размножение, имеется задача «морально подготовить» партнеров к спариванию. Решение такого рода задач без посредства коммуникативной системы воистину «смерти подобно» — это наглядно показывают австралийские сумчатые мыши (род Antechinus). Их самцы кидаются на самок, «не говоря ни слова» (т. е. без предварительного обмена какими-либо коммуникативными сигналами), — и в итоге ни один из них не переживает сезона размножения. Как показали данные Иэна Мак-Дональда и его коллег{816}, все погибают от стресса, хотя в принципе организм самца сумчатой мыши рассчитан на более долгую жизнь: если держать его дома в клетке, не подпуская к самкам (и другим самцам, с которыми он также вступал бы в физические, а не в коммуникативные взаимодействия), он проживет примерно два года, как и самка.

При высокой плодовитости и отсутствии эффективных хищников такой вид еще может существовать, но при менее благоприятных условиях он, вероятно, не выдержал бы конкуренцию с видами,