Аритмия - Вениамин Ефимович Кисилевский

Я, закончив училище, диплом с отличием, как задумывалось когда-то, не получила. Мало кому из девчонок моего выпуска удалось остаться в городе, в большинстве своём получали мы распределение в районные или сельские больницы. Отказаться поехать – значило сильно рисковать, тогда с этим было строго. Мне вообще досталось направление к чёрту на кулички, в самое захолустье. Я не хотела ехать туда ещё и потому, что боялась оставлять маму одну – сердце у неё было больное, нередко приходилось вызывать к ней скоропомощную бригаду. И снова выручила Нина. Верней, не Нина, а её отец, к тому времени уже крупный работник областного комитета партии. Одного его телефонного звонка хватило, чтобы я заполучила место в кардиологическом отделении клиники медицинского института, о чём не имевшие практического опыта выпускницы училища лишь мечтать могли.

Вот фотография, где мы с Ниной в отделении, обе в белых халатах. Я на рабочем месте, она, студентка, здесь на практических занятиях. В тот период мы с ней виделись почти каждый день, когда выпадало у меня дневное дежурство, но общались мало, так, перекидывались при встрече словечком-другим – ипостаси разные.

И вот опять мы вдвоём, чуть ли не на том же месте, в белых халатах. Я по-прежнему палатная сестра, она – аспирантка, оставлена на кафедре. Тоже, понимать надо, не с неба ей свалилось. Теперь, когда мы с ней на работе не одни, я демонстративно обращаюсь к ней с прибавлением отчества и на «вы». Она иронично улыбается при этом, укоризненно покачивает головой, тоже делает вид, будто подыгрывает мне.

А это я на Нининой свадьбе. Не знаю, зачем это было мне нужно, самоедство какое-то, но очень хотелось мне быть в загсе Нининой свидетельницей, всё-таки ближе меня у неё никого не было, мы ведь с ней когда-то чуть ли не рядышком на горшках сидели. Но она мне это не предложила, я, конечно, не напрашивалась. А Нининым мужем стал не Юра, с которым давно уже она раздружилась, и не кто-либо из других парней, с которыми встречалась она после него, все как на подбор орёлики-соколики. Набежало ей уже зрелых двадцать три и была она одной из самых завидных в городе невест. А объявился жених этот вдруг, неведомо – для меня, во всяком случае, – откуда, вряд ли встречались они больше месяца. Я и видела-то его всего однажды, на улице случайно встретились. Он не был так хорош собой, как тот же Юра – ничего особенного, во всех отношениях, зато оказался сыном второго секретаря горкома, практически небожитель. Это была не свадьба, это было нечто из другой, киношной, сказочной жизни. Если бы я сама не побывала на ней, не поверила бы, что такое вообще возможно. 1964 год, конец хрущевского владычества в заморенной стране…

Я не пожалела, что побывала на этой свадьбе, хоть и чувствовала себя там даже не гадким утёнком – мухой, угодившей в сметану. Когда бы ещё в своей жизни такого насмотрелась и наслушалась! Завидовала ли я Нине? Ну конечно же, завидовала, какая девушка на моём месте такой свадьбе не позавидовала бы! Сказка ведь. Но не меньше позавидовала я и другому: Нина выходила замуж не по расчёту или по сговору, хотя убеждена я, что так почти все и думали. Нина была влюблена в своего молодого мужа, по уши влюблена. Я в этом ни секунды не засомневалась, никто здесь не знал и не мог знать Нину лучше меня. Немыслимое везение, только Нине такое могло выпасть. А ещё я тихо ненавидела там себя, как по-холуйски польщена, что тоже здесь, среди них, не всякая такой чести удостоится.

А это фотографии с моей свадьбы. Я вышла замуж через три месяца после Нины. И мелко, опять же по-холуйски «отомстила» ей – тоже не сделала её своей свидетельницей, выбрала девочку из нашего отделения. Впрочем, вряд ли Нина обратила на это внимание, она искренне, я видела, радовалась за меня, нахваливала моего жениха, подарила мне кулон с цепочкой. Смешно сравнивать мою свадьбу с Нининой, но и моя была не захудалой, не хуже, как говорится, чем у других. Со всеми положенными прибамбасами, в приличном кафе, пусть и влетело это и нам с мамой, и небогатой родне моего жениха в увесистую копеечку. Мама, как я тогда подумала, к будущей моей свадьбе давно втайне от меня готовилась, копила денежку, и лишь потом уже, через несколько лет нечаянно проговорилась она мне, что, оказывается, вложилась в мою свадьбу и Нина, взяв с мамы честное слово, что та ничего мне не скажет. Я, помнится, тогда напустилась на маму, зачем брала она у Нины деньги, мы не нищие, ну, в конце концов, было бы гостей, понтов, еды и питья чуть поменьше, кто бы заметил это? В такой день зависеть от чужих!

– Какая же Нина чужая? – оправдывалась мама. – Я, вообще-то, отказывалась сначала, так она обиделась, ещё и пристыдила меня. – Вы же с ней с детства, – сказала мне, как сёстры. Разве ты, если б на её месте была и возможность такую имела, поступила иначе? Хотела она, чтобы свадьба твоя красивой была, запомнилась.

– Как же ты не понимаешь? – начала было я, но не договорила, махнула рукой. Мама не смогла бы это понять. Да я и сама не очень-то понимала, всё те же комплексы. И этот въедливый, не поддающийся разумению моему вопрос: почему Нина не хотела, чтобы я об этом узнала, если мы как сёстры?

Замуж я вышла за инженера. Представителя того неисчислимого сонма выпускников наших технических вузов, у которых всё, кроме образования, среднее или ниже среднего. Стандартно завод, участок, друзья, футбол, пиво, преферанс, Ремарк, сто двадцать в месяц с отдаленной перспективой ста сорока, двухкомнатная квартира с бабушкой, мамой и младшей сестрой. Но от многих своих соплеменников отличался мой Валера тем, что обладал врождённым сердечным пороком, нередко доводилось ему лечиться в стационарах, в нашей кардиологии тоже, где мы с ним и познакомились, начал он ухаживать за мной.

И вовсе не ухватилась я за этого Валеру – тоже по известному стандарту: мне уже двадцать четвертый, вдруг второго такого случая не будет, кому скоро вообще нужна буду. Валера понравился мне. Понравился настолько, чтобы захотеть жить с ним вместе. Инженер Валера, кстати сказать, был далеко не худший вариант: нормальный, неглупый, не вредный человек, мне могли бы позавидовать многие женщины. Вполне хватило бы одного того, что