Дуэлянты - Пьер Алексис Понсон дю Террайль

– Тот, кто дал вот это! – ответила та, мельком показывая монеты, которые ей до этого сунул в ладошку Кловис.

– Откуда они у тебя?

– Это англикашка вознаградил меня за то, что я поведала ему кое-что интересное.

– Стало быть, он не матрос?

– Что мне проку отвечать на твой вопрос? Сегодня вечером, самое позднее завтра, ты сам все узнаешь.

– Что ты хочешь этим сказать, гадюка?

– Только то, что уже сказала, черт меня подери.

Бандиты забеспокоились.

– Если каждый даст мне по луидору, я вам много чего расскажу.

Головорезы переглянулись, будто спрашивая друг у друга совета, затем, почувствовав опасность, каждый из них вытащил из кармана по луидору. Они дали деньги чертовке и сказали:

– Давай, выкладывай, мы тебе заплатили. Но если ты нас обманула, если все это вздор, берегись, потому как бьем мы больно.

– Я девушка честная и просто так ваши деньги брать не стала бы.

– Говори, не томи.

– Эти восемь луидоров я заработала после того, как рассказала англикашкам, кто вы, и перевела все ваши слова.

– Ах ты дрянь!

– А теперь отработаю ваши деньги, сообщив вам, кто они.

– Каналья!

– Но если вам это неинтересно…

– Ты будешь говорить или нет?

– Ну что ж, они, может, и англичане, но им почему-то не терпелось узнать, о чем вы говорили. Так что я не удивлюсь, если эти «матросы» на самом деле окажутся ищейками.

– Ты думаешь?

– Еще бы! Неужели кто-то станет платить такие деньги ради простого удовольствия послушать перевод с гасконского?

– Она права.

– Эти молодые люди знают, кто вы и что должно произойти этим вечером. Вы тоже осведомлены по поводу того, кем являются они и что им небезразличны ваши планы. Такое вот любопытное хитросплетение.

Разразившись звонким, злым смехом, презренная распутница встала и пересела к стойке, за которой возвышалась мамаша Гильотина, – словно заняла место в зрительном зале перед интересным спектаклем.

Долго ей ждать не пришлось. Когда она еще только поднялась со своего места, наши мнимые моряки, продолжая играть свою роль, вытащили из карманов по пригоршне мелких монет, чтобы оплатить заказ.

Затем несколько раз с силой стукнули по столу, бормоча под нос какие-то английские фразы.

Мамаша Гильотина подошла к ним, чтобы взять деньги за бренди.

В этот самый момент головорез с исполинским носом закатал рукава и загородил собой дверь. Его спутник тоже встал рядом, хотя, по-видимому, не разделял решимости товарища прибегать к насилию.

Когда Танкред, который шагал первым, подошел к красноносому, тот преградил ему путь.

– Watt do you, sir? – наивно спросил молодой человек.

– Ну-ну, ломай комедию дальше, – ответил бандит. – Ты так хотел знать, кто я, что даже за это заплатил? Зря. Я тебе и так сказал бы.

Кловис с Танкредом были великолепны в амплуа избранных ими персонажей, которого они упорно придерживались.

– Меня зовут Костолом, – продолжал головорез. – И здесь тебе любой скажет, что я всегда оправдываю это свое прозвище.

Кловис и Танкред пошли на него фронтом с видом людей, которые ничего не понимают, но при этом полны решимости уйти.

– Стоять! – заревел Костолом.

Лица наших «матросов» побагровели от гнева. Было ясно, что драки не избежать, что ситуация накалилась и стала критичной.

К счастью, большинство посетителей, явно не желая оказаться в этом притоне, когда туда нагрянут жандармы, улизнули через заднюю дверь. Лачуга практически опустела.

Видя, что в этом случае нельзя гнушаться никакими средствами, и понимая, что у того, кто наносит первый удар, больше шансов выйти из драки победителем, наши друзья без колебаний бросились вперед.

– Берегитесь, – прошептал Танкред, – я бью без предупреждения.

Быстро встав в боксерскую стойку, он нанес бандиту с лисьей физиономией столь увесистый удар, что тот опрокинулся на стол. Хрустнули сломанные зубы, лицо головореза залилось кровью.

– Для такого блондина очень даже неплохо, – прокомментировала Брюнетт.

При виде столь яростного напора в сердце презренной распутницы зародилась симпатия к этим англикашкам.

– Прибереги свои аплодисменты до конца схватки, – сказал Костолом.

Но хотя красноносый и был наделен недюжинной силой, ему противостояли двое крепких парней, хоть и не столь могучих, зато на удивление ловких, поэтому бой все равно был неравным.

– Идите, идите, ягнятки мои, – сказал головорез, – я разотру вас в порошок голыми руками.

Не говоря ни слова, наши друзья молча бросились на него и каждый из них нанес по одному удару. Затем живо отпрыгнули и, на едином порыве, с тем же успехом повторили атаку еще раз.

Костолом пришел в отчаяние. Кроме него и Брюнетт в притоне осталась лишь пара-тройка персонажей, по головам которых давно плакал топор палача.

Они спокойно наблюдали за дракой и тоже аплодировали с видом истинных ценителей.

Каждый раз, когда молодые люди приближались к нему, Костолом наносил удары, совершенно не достигавшие цели, и изрыгал страшные проклятия.

Под градом затрещин и тумаков в голове его зрели самые кровожадные мысли.

Наконец головорез понял, что вместо желанной победы его ждет позорное поражение, вытащил огромный складной нож, похожий на испанскую наваху, открыл его и закричал:

– Двое на одного? Что же вы? Ну, давайте, возьмите меня!

Увидев этот страшный нож, молодые люди несколько утратили свое хладнокровие.

– Желаете поиграть в ножички? Что ж, будь по-вашему. – воскликнул Танкред, на этот раз по-французски, и тоже вытащил остро отточенный кинжал.

Его примеру последовал и Кловис.

– Ага! – закричал Костолом. – Ты уже по-французски заговорил!

– И правда! – заметил один из посетителей притона.

– Вы разве не видите? Это же ищейки! – вопил владелец исполинского носа.

– Ищейки! – повторил говоривший перед этим громила. – Тогда я в стороне не останусь.

И Кловис едва успел уклониться от подлого удара в спину.

Чувствуя, что над ними нависла смертельная опасность, Танкред сказал Кловису несколько слов на английском, они неистово бросились вперед и боднули головами в грудь Костолома, который от удара завертелся волчком, не в состоянии ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Таким образом наши молодые люди, явно не обделенные силой, проложили себе путь наружу.