Флибустьерские волны - Александр Бушков

Мазур решительно направился в их сторону, сам еще толком непредставляя, что намерен предпринять, и нужно ли вообще предпринимать что-то...

– Стой!

Он остановился, конечно – поскольку то ли в лоб ему, то липромеж глаз был нацелен тот самый трофейный револьвер. И рука Мозговитогохоть и подрагивала, но все же не настолько, чтобы кургузый ствол ходил ходуном.Мазур прекрасно знал такие лица – бледные, решительные. С таким лицом человекпредпринимает нечто заранее обдуманное, сжигает мосты, это не нахлынувшаяволна, не минутная истерика, ничего подобного... Лучше в таких случаях недергаться зря, пока ситуация не прояснится полностью. Потому что далеко дляброска...

Стоя на месте, прилежно разведя руки – и краешком глаза видярядом замершего Лаврика – Мазур сказал самым благожелательным тоном:

– Дерек, старина, не глупи. Не надо было тебе столько пить,сам знаешь, не первый раз заклинивает...

– Стой на месте, сволочь! – сказал Мозговитый.

Его тон полностью соответствовал выражению лица – он некричал истерически, не особенно и повысил голос, спокойно, даже холодно цедилслова. «Совсем плохо, – смятенно подумал Мазур, – как раз оттого, чтоэто не истерика, не срыв, это, без сомнения, претворение в жизнь чего-тозаранее задуманного...»

– Месье Дюфре, убедительно вас прошу, сбегайте заполицией, – сказал Мозговитый, не отводя от Мазура ни ствола, ни жесткоговзгляда. – Я постараюсь их придержать... Это советские шпионы, понятновам?

Мазур в землю врос – до того все это было дико, неправильно.

– Ну, Дерек! – успокаивающе сказал Дюфре, по-прежнемугрустный, меланхоличный. – По-моему, вы переутомились, старина... Выничего такого не употребляли? Это же ваши друзья, Джонни и Майк...

– Никакие это не Джонни и не Майк, – сказал Мозговитый,прожигая взглядом упомянутых. – Это советские шпионы, ясно вам? Бегите заполицией, что вы стоите? Я серьезно!

Дюфре с величайшим терпением сказал:

– Дерек, Дерек... Всякое случается. Мне лично думается, чтовы все же переусердствовали с травкой... Иногда, знаете ли, вокруг чудятся точерти, то советские шпионы... Прямо-таки везде. Меня вы не считаете советскимшпионом?

– Да нет, конечно! – нетерпеливо вскрикнул Мозговитый.

– А зря, – только и сказал Дюфре.

В следующий миг... Мазур от удивления заморгал – никакневозможно было предположить, чтобы низенький, в годах француз, скучныйкоммивояжер по продаже то ли пылесосов, то ли кофемолок, смог в секунду,молниеносно извернуться, взять стоявшего рядом Мозговитого на прием, вышибитьпушку, завалить наземь, надежно выкручивая руку, ребром ладони оглушитьбезжалостно... И, тем не менее все это произошло на глазах Мазура, так иоцепеневшего на своем месте. Зато Лаврик, не теряя времени и, такоевпечатление, ничему не удивившись, бросился вперед, проворно подхватилревольвер, сунул себе в карман. Дюфре, как ни в чем не бывало, с натугой подняллежащего и абсолютно непринужденно повернулся к Мазуру:

– Что вы стоите? Быстрее! Тяжелый...

Опомнившись, Мазур ринулся вперед, подхватил тяжелое тело сдругой стороны, а там и Лаврик подключился. Француз с Лавриком тащилибесчувственного куда-то за угол дома, и Мазур поневоле двигался в том женаправлении. Спросил только:

– Куда мы?

– Не тащить же через парадное! – пропыхтелЛаврик. – В старые времена в таких особняках непременно полагался черныйход, я с ходу озаботился изучить, когда мы сюда переехали...

И точно, на задворках дома обнаружилось второе крыльцо,гораздо менее роскошное. Они протащили так и не пришедшего в сознаниеМозговитого опять-таки неизвестным Мазуру переходом, никого не встретив подороге, добрались до Мазуровой комнаты. Свалили ношу на постель. Мазурприслушался – тишина. Дом был слишком большим, чтобы кто-то обратил на нихвнимание...

Он встретился взглядом с Дюфре – и француз, усмехнувшись,пожал плечами, словно обронил: «Бывает...» «Ах, вот оно что, – запоздалопосетило Мазура гениальное озарение. – Так, значит, это он и есть –здешний резидент, незримый покровитель и координатор, боец невидимого фронта.В обличье скучного, неинтересного, ровным счетом ничем не примечательноготоргаша-лягушатника... А впрочем, так оно в жизни и случается. В жизни хорошиеразведчики именно так и выглядят, а роковые красавцы, широкоплечие богатыриобитают исключительно в кино...»

– Атас! – тихонько сказал Лаврик.

Мазур проследил его взгляд. У подножия холма стоялполицейский микроавтобус с двумя синими и одной красной мигалкой на крыше, и потропинке к дому поднимались шестеро. Впереди спешил полицай в полной форме,судя по причиндалам на погонах и на красных, на манер британских, петлицах,какой-то чин. За ним гораздо степеннее вышагивал человек в штатском,элегантный, со спокойными движениями субъекта, привыкшего распоряжаться иповелевать. Следом шли еще четверо – не особенно и могучие на вид, обыкновенныепарни, одетые со студенческой простотой, с прическами вовсе не армейскими: одинщеголял роскошной бородищей и шевелюрой хиппи. И, тем не менее, Мазуру хватилоодного взгляда, чтобы угадать в них волкодавов. Свояк свояка видит издалека. Укаждого небольшая, но тяжелая сумка, ага...

– Спокойно, – сказал Дюфре. – Это что-то другое,заявись они по вашу душу, все выглядело бы совершенно иначе...

– Да я и сам так думаю, – откликнулся Лаврик,подобравшийся, впрочем, словно волк перед прыжком.

– Идите, посмотрите, что там, – сказал Дюфре Мазуру темнебрежно-властным тоном, который Мазур, старый служака, оценилмгновенно. – В случае чего... По обстановке и решительно. Мы тутпобудем.

Мазур оказался в зале в самую пору. Полицейский – элегантныйлацкан его пиджака был украшен какой-то розеткой цветов национального флага,быть может, орденской ленточкой – как раз раскланивались с Кимберли.

Он непринужденно подошел и остановился за плечом восходящейзвезды. Полицай и штатский посмотрели на него без всякого интереса. Что дочетверки, она вообще ни на кого вроде бы не обращала внимания: парни стоялиполукругом, составив сумки на пол, с видом вроде бы скучающим и нелюбопытным.Мазур хорошо знал, что эти типы способны в мгновение ока измениться самымрешительным образом, стряхнув сонную одурь – впрочем, как и его люди, вроде быбеззаботные, но готовые ко всему...

– Извините за беспокойство, мисс Стентон, – сказалэлегантный. – Но, право же, обстоятельства и государственные интересы...Меня зовут Хартингтон, я в данной ситуации представляю правительствореспублики. А это полковник Доул, – полицай поклонился. –Насколько я знаю, этот дом арендован вами?

– Надеюсь, мы ничего не нарушили? – спросила Кимберли,обворожительно ему улыбаясь.

– Никоим образом... – сказал Хартингтон, судя понаблюдениям Мазура, оставшийся равнодушным к ее чарам. – А вы...