Шесть мессий - Марк Фрост

Затем начался показ сюжета, связанного с проведением международного парламента религий: многочисленная группа представителей разных исповеданий собралась на ступеньках вокруг своего флага и транспаранта, гласившего: «Не люди, но идеи. Не материя, но разум».

Лайонел Штерн подался вперед на стуле. Пошли кадры более близкого плана: епископы, кардиналы, дьяконы, викарии, пасторы в белых воротничках плечом к плечу с раввинами. Фундаменталисты и традиционалисты вместе с реформаторами-модернистами.

— Вон! Вон мой отец! — воскликнул Лайонел Штерн, подскочив к экрану и указав на промелькнувшую угловатую фигуру. — Можно как-нибудь остановить это изображение? — Боюсь, что нет, — ответил Эдисон.

Камера продолжала скользить направо, демонстрируя лица всех собравшихся; Лайонел сосредоточенно следил за тем, как зернистое изображение Иакова переместилось к краю экрана и исчезло. Появилось множество представителей восточных народов и религий, их лица отображали богатую гамму чувств — от тихого ужаса до неприкрытой подозрительности. Таким же разнообразием отличались и их одеяния: тут были и мусульмане в чалмах, индусы в тюрбанах, буддисты в оранжевых драпировках, аскетичные конфуцианцы, копты, тибетцы, элегантные священнослужители синто, суровые православные патриархи.

Достигнув дальнего края группы, камера прекратила движение и зафиксировала кадр.

Всеобщее внимание привлекла одинокая фигура в заднем ряду. Рослый, худой, как пугало, человек в высоком цилиндре и строгом черном пастырском сюртуке приковывал к себе взгляд редким уродством. Длинные жидкие волосы рассыпались прядями по плечам, левая часть спины топорщилась горбом. Черты его лица оставались размытыми, один среди всего сообщества этот человек не стоял неподвижно, а качал головой из стороны в сторону…

Джек соскочил со стула, стремительно подбежал к экрану и внимательно пригляделся к слабому изображению. Почти сразу после этого пленка закончилась: как и вначале, на экране замелькали пятна, закорючки и пылинки. Эдисон выключил проектор, и в комнате воцарилась тишина. Джек повернулся к Дойлу: было видно, что его глаза расширились от беспокойства.

— Я должен посмотреть это снова, — сказал он.

— Но мне нужно перемотать бобину, — сказал Эдисон.

— Достаточно пленки — я просмотрю ее кадр за кадром.

— Конечно, — согласился Эдисон.

— В чем дело, Джек? — спросил Дойл, внимательно глядя на него.

Тот ничего не ответил.

Спустя несколько минут отрезок пленки был расстелен на стеклянной, освещенной снизу, панели в лаборатории Эдисона. Джек с лупой рассматривал отдельные кадры, остальные молча стояли рядом. Он искал более-менее отчетливое изображение высокого горбуна и, хотя тот пребывал в беспрерывном движении, все же нашел подходящий кадр.

И тут Джек побледнел: Дойл с изумлением заметил, что у него дрожат руки.

— Мы знаем этого человека, Артур, — хмуро заявил Джек.

— Правда?

— Мы знаем его слишком хорошо. — И он протянул Дойлу лупу.

Эйлин попыталась украдкой глянуть на листок с наброском в руке Иакова, но он шикнул на нее, шутливо делая вид, будто сердится. Она вздохнула и, как он велел, продолжила тоскливо смотреть в окно. Успев привыкнуть следовать его указаниям, актриса лишь краешком глаза наблюдала за тем, как энергично работает его перо, но не могла видеть результаты. Тем временем поезд, петляя по высохшему руслу реки, начал подниматься с плоской песчаной равнины к скалистым уступам, подпиравшим дрожавшую от палящего зноя линию горизонта.

Что такого происходит в голове мужчины, когда он поддается женскому очарованию, как получается, что у него перекашивает мозги? Этот вопрос мучил Эйлин годами. Стоит во всех отношениях здравомыслящему мужчине оказаться в обществе привлекательной женщины — а весь ее опыт позволяет ей, не покривив душой, отнести себя к ним, — как бедняга либо лишается дара речи, либо сходит с ума от желания обладать и повелевать ею.

«Является ли подобное безумие реакцией на какие-то мои действия или действием невидимых биологических механизмов?»

И поскольку путь в монастырь ей заказан, похоже, с этим ничего не поделать. Природа не поддается логике. Секс сам по себе, в общем, не проблема, — все дело в этих чертовых сопутствующих ритуалах. Лучше родиться кошкой или собакой и свести все эти мучения из-за того, кто с кем спит, к скоротечным сезонным случкам. Отчасти ей даже хотелось преодолеть репродуктивный возраст, чтобы к ней наконец начали относиться не как к объекту вожделения, а как к любому другому человеческому существу.

«С другой стороны, старушка, — поправила она себя, вспомнив свое усталое лицо в зеркале и то, как на самом деле приятно ощущать себя желанной и осознавать мужское внимание, — не стоит забегать вперед».

— Правильно ли я вас поняла? — Эйлин решила вернуться к предыдущему разговору. — Вы посвященный и сведущий представитель вашего духовенства, разве это не дает вам возможности общаться напрямую с Богом?

— О, конечно нет; таким правом были облечены только Моисей и несколько других патриархов Ветхого Завета, и даже их разговоры обычно шли через какого-нибудь посредника — ангела или горящий куст, — ответил Иаков, склонившийся над рисунком.

— Но должно быть, сотни христианских священнослужителей верят в то, что получают слово Божие непосредственно из первых рук.

— Да, — промолвил Иаков с печальной улыбкой. — Я знаю.

— Но если у вас нет контакта с Богом, как можете вы утверждать, что исполняете Его волю?

— Ребе не утверждает ничего подобного, моя дорогая, это слишком важная работа, чтобы доверять ее профессионалам. Если Бог говорит с кем-нибудь, то только через его сердце, а у каждого, кого ты встречаешь, таковое имеется.

— Исключая театральных продюсеров.

— И жителей некоторых кварталов Нью-Йорка, — усмехнулся Иаков. — Мой народ убежден, что мир существует благодаря праведности небольшого количества совершенно обычных людей, которые не привлекают к себе никакого внимания и очень спокойно занимаются своими делами.

— Вроде святых.

— Скрытых святых, так их можно назвать, — людей, которые не стремятся к награде или признанию за то, что они делают. Если ты проходишь мимо них на улице, то вряд ли их заметишь, да они и сами не имеют понятия о своей важной службе. Но вся тяжесть мира покоится на их плечах.

— Они — мессии?

— Всей этой истории с мессиями придается слишком большое значение….

— Вы не верите в мессий?

— В иудаизме принято считать, что если кто-то говорит тебе о приходе мессии, а ты в это время сажаешь дерево, то сперва закончи с посадкой дерева, а потом сходи посмотреть, как там насчет мессии.