Длиной в неизвестность - Вокари Ли

своими глупыми извинениями, — фыркнул Юра, — завтра после учёбы заедем к тебе, чтобы забрать вещи.

— Твоя мама не будет против, если я останусь?

— Она уже сейчас не воспринимает тебя как гостя, — объяснил Юра, — она приходит под вечер и никогда даже не заглядывает ко мне. Готов поспорить, что тебя заметят, только если будешь шуметь так, что стены начнут дрожать.

— То есть…

— То и есть, — ответил Юра, поворачиваясь на бок, — моя мама была любезна с тобой, как с гостем. Сейчас ты не гость, а член нашей семьи. Для неё — что-то вроде неприхотливого кота, которому не надо менять туалет и воду. Спокойной ночи. Если что, бери табуретку и бей монстров по темечку. Они этого страсть как не любят и сразу мрут.

Тору кивнул, пропустив мимо ушей последнюю фразу. Его только что, пускай в шутку и невсерьёз, назвали членом семьи.

К утру он забыл о ночном видении и помнил только их с Юрой разговор. Темнота, как ничто другое, способствовала откровениям и искренности. Больше всего он надеялся, что спросонья не успел наговорить глупостей. Просыпаться по утрам, несмотря на беспокойные ночи, становилось легче и радостнее. Не могло же всё так просто закончиться после того, как он чуть не убил себя? А если бы Юра его не спас? Если бы не решил исполнить свой человеческий долг? Тору бы так и не дождался своего «доброго утра»?

— Ужасно хочется спать, — Тору вздрогнул от неожиданности, стоило Юре заговорить. — Темнотища смертная, даже с этой дурацкой лампой, которая мне полночи спать не давала.

— Прости, — снова извинился Тору, но исправился, наткнувшись на недовольный взгляд Юры, — доброе утро.

— Я рад, если доброе. Надо в шарагу любимую катиться, — Юра рывком встал с кровати — у Тору от одного взгляда на такое закружилась голова.

— Ты на бюджете, повезло. Так обидно платить за это, особенно за физкультуру. Я всё равно не занимаюсь толком, вечно там что-то болит. У тебя не болит?

— Двести девяносто один балл, — Юра что-то нервно искал в шкафу, — русский завалил, не поверишь. Не болит у меня ничего, только душа за два часа до Авиамоторной.

Тору изо всех сил старался смотреть Юре в лицо. Получалось с переменным успехом. щёлкнул выключателем лампы и одновременно с этим дал себе лёгкую пощёчину.

— Эй, — возмутился Юра, — верни.

Тору послушался и снова включил свет.

— Чего лупишь себя?

— Пытаюсь проснуться, — соврал он, не подняв взгляда.

— В следующий раз оболью ледяной водой, — пообещал Юра, — и не прижимайся ко мне так больше, а то под утро снилось всякое.

Тору затих, задумавшись, а когда осознал сказанное, Юра уже вышел из комнаты.

***

В Юрином халате, оставшемся у него с первого курса, Тору чувствовал себя странно: рукава были слишком длинными и широкими, их приходилось подворачивать, чтобы не выглядеть школьником-переростком, укравшим отцовское пальто.

Ему казалось, что всё вокруг пропахло ладаном — со временем от прилипчивого аромата начала болеть голова.

В перерыве к Тору подбежала взбудораженная Кира. Она грубо схватила его за запястье и потащила за собой, игнорируя любые возражения. В холле было немноголюдно: мимо мелькали белые халаты и колпаки, перемежающиеся с деловыми костюмами.

Тору смотрел на тяжело дышащую Киру: она силилась начать разговор, но каждый раз только судорожно хватала воздух. Когда она, наконец, заговорила, Тору стало не по себе.

— Акияма, — строго сказала Кира, — что у вас с Кирсановым?

— Что..? — с недоверием и опаской спросил Тору. Приехавший на этаж лифт напряжённо скрипнул.

— Говори прямо и как есть, — пыталась отдышаться она, — болтать не буду, всё между нами.

— Я не понимаю, о чём ты, — Тору попытался освободить запястье из крепкой хватки, — может, отпустишь меня сначала?

— Прости, — смягчилась Кира и разжала пальцы. — Но скажи, как есть. Ты приходишь в его халате — хорошо запомнила эти дурацкие красные пуговицы. Он срывается к тебе посреди…посреди вечера, сам просит меня отдать твою куртку. Она у меня, кстати. Пить меньше надо.

— Мы с Юрой хорошие друзья, — уверенно ответил Тору. Ему приходилось второй раз доказывать кому-то чистоту своих намерений — какой стыд! — Только друзья и ничего большего! А халат свой я в стирку бросил, и он на холоде не высох. Друзьям нормально помогать друг другу. Мы просто друзья.

— Ты не заболел? — Кира приложила руку к его лбу. — Мне без разницы, в карты вы там играете, целуетесь или книги по ортопедии читаете. Я имела в виду, что произошло-то в итоге? Ты упёрся куда-то посреди вечера, этот за тобой ринулся. Как я отцу должна была объяснить, что у меня друзья-придурки? Сказал вдвоём вас больше не приглашать.

— А, ты про это, — замялся Тору. До чего же неловкой получилась ситуация! Он почувствовал, как к лицу прилила кровь, — я просто перепил, наверное. Уже плохо помню. Юра нашёл меня на станции и проводил до дома.

— Поэтому твоя мать мне звонила и спрашивала, где тебя носит? — спросила Кира.

Неужели она в самом деле опустилась до того, чтобы выискивать номера его друзей? Она же даже не знала про его дружбу с Кирой! У неё даже Юриного номера быть не должно! Тору запаниковал и начал придумывать оправдания. Сказать, что Юра сначала привёз его к себе и позволил проспаться? Соврать, что мать тронулась умом и поэтому не заметила его присутствия? Всё звучало неубедительно даже в его голове. Оставалось лишь признаться, чтобы ещё быстрее и глубже не утонуть во лжи.

— Прости, — заранее извинился Тору, — я чувствовал себя плохо, поэтому не рискнул возвращаться домой.

— Молодец, — она потрепала его по волосам и усмехнулась, — Тору, у твоей матери никак не могло оказаться моего номера, она не настолько сумасшедшая. А вот врёшь ты ужас как плохо. Берегите себя, я вообще-то переживаю за вас, придурки.

Кира засмеялась и так же быстро ушла обратно в аудиторию, оставив его одного.

Спустя минуты студенческий холл оживился: во множестве голосов Тору едва не потерял собственное лицо.

Твоё сокровенное

В аудитории было ужасно душно. Тору лениво обмахивался тетрадью, вслушиваясь в лекцию по акушерству. Слова путались, кожа — плавилась, а приоткрытое окно издевательски похлопывало из противоположного конца кабинета. Он посмотрел на Киру: она расстегнула верхние пуговицы халата и иногда черкала что-то в конспекте. Глаза бегали от тетради к экрану с презентацией — и обратно. Тору следил за её движениями и на время переставал чувствовать, как по спине стекают капельки пота. На подбородке болталась маска, он то и дело дёргал её вверх-вниз, создавая жалкое подобие прохлады.

Юра