Блуждающая реальность - Филип Киндред Дик

роман «Мир, который построил Джонс». Джонс, обладающий даром предвидения, в конце концов полностью теряет способность действовать: дар не освобождает его, а парализует. Понятно?

Пожалуй, эти наблюдения я подытожу так. Если вы сейчас абсолютный шизофреник, используйте «И-Цзин» для всего: спрашивайте у книги даже, когда вам сходить помыться или когда открыть новую банку тунца для кота Ровера. Если вы шизофреник только частично (обойдемся без имен), используйте книгу в некоторых ситуациях, но очень умеренно; не полагайтесь на нее во всем подряд; приберегите ее для Серьезных Вопросов, например: «Жениться ли мне или продолжать жить во грехе?» – и т. п. Если вы совсем не шизофреник (встаньте и возьмите с полки пирожок – или как там вы, нешизофреники, выражаетесь), будьте так добры, пользуйтесь этой книгой очень понемногу, в микроскопических, контролируемых дозах, примерно так же, как вы, добропорядочный представитель среднего класса, по утрам и вечерам выдавливаете на зубную щетку «Глим» – или как там эта чертова паста называется. Относитесь к ней (прости Господи) как к игре, безделушке. Задавайте вопросы, противоположные тем, какие задают частичные шизофреники; не спрашивайте: «Как мне выбраться из пучины беспросветного ужаса и отчаяния, в которую я по собственной глупости угодил уже в пятидесятый раз?» и т. д. – ограничьтесь вопросами типа: «От чего погибла Атлантида?» и: «Куда же я засунул зеленые спортивные штаны?». Словом, задавайте вопросы, ответ на которые не повлияет ни на вашу жизнь, ни даже на ваше текущее поведение; и не вздумайте «воплощать в жизнь» ответы, которые подсказывает книга, – держите себя в руках и следите за собой так бдительно, словно приняли ЛСД. Наблюдайте и наслаждайтесь тем, что видите (или, если попали в ад, наблюдайте и страдайте неподвижно и молча), – но на этом все: стоит на основании того, что вы видите, начать действовать в реальной жизни, как вас живо упекут в Шанхайский народно-демократический дурдом и заставят собирать урожай.

Я говорю по собственному опыту. Написать эту статью повелел мне оракул – «И-Цзин».

Честно говоря, типично дзен-буддистская ситуация: «И-Цзин» велел написать статью, объясняющую, почему не надо следовать советам «И-Цзин». Впрочем, эта книга поймала меня на крючок много лет назад. Может, подскажете, как избавиться от этой зависимости? Или лучше спросить у книги? Так… хм… прошу простить: теперь я не сяду за машинку раньше будущего года. Или еще позже. Вечно мне не везет с будущим.

Андроид и человек

(1972)

Так называемое первобытное сознание склонно одушевлять все, что его окружает. Современная глубинная психология уже много лет требует, чтобы мы отказались от этих антропорморфических проекций на неодушевленную, в сущности, реальность, интроецировали – т. е. вернули обратно себе в голову – свойство «быть живым», которое невежественно приписываем мертвой материи. Говорят, что такая интроекция – признак истинной зрелости индивида и маркер подлинной цивилизованности, в отличие от просто общественной культуры, которую можно найти и в диких племенах. Нам говорят: уроженец Африки видит все вокруг пульсирующим, наполненным жизнью и стремлением к цели, как и он сам, но стоит отказаться от этих ребяческих проекций, и он поймет, что на самом деле окружающий мир мертв и жизнь обитает только в нем самом. Когда он достигнет этой высшей точки зрения, мы назовем его «зрелым» или «здоровым». Или «человеком с научным мышлением». Но вот какой возникает вопрос: что, если в процессе этого он овеществит – то есть начнет воспринимать как вещи – и других людей? Камни, скалы и деревья для него теперь лишены души, пусть так; а как насчет друзей? Их он заодно не превратит в камень?

В сущности, это психологическая проблема. И разрешить ее, пожалуй, менее важно, чем принято думать. Дело в том, что в последнее десятилетие мы наблюдаем тренд, которого не могли предвидеть многоумные психологи. Тренд, снимающий проблему как таковую: наша окружающая среда – я имею в виду созданный человеком мир машин, механизмов, компьютеров, электронных систем, взаимосвязанных гомеостатических компонентов – все более и более начинает обладать тем, что, по мнению многоумных психологов, следует называть одушевленностью. То, что нас окружает, становится живым в самом прямом смысле – или, по крайней мере, квази-живым, фундаментально и разительно схожим с нами. Кибернетика, ценнейшая научная дисциплина, совсем недавно созданная покойным Норбертом Винером, аккуратно и дотошно сравнив поведение машин и людей, пришла к выводу, что изучение машин может дать нам ценные прозрения о природе собственного поведения. Выясняя, что не так с машиной – например, каким образом одновременное действие двух тропизмов[138] привело одну из синтетических черепашек Грея Уолтера[139] к замешательству и довольно сложному поведению, – человек узнает, например, нечто новое и плодотворное о том поведении людей, которое раньше именовали «невротическим». Но предположим, что эту аналогию можно и перевернуть. Допустим – такое Винер вряд ли предвидел, – что исследование самих себя, нашей собственной природы поможет нам постичь сложную внутреннюю жизнь механических и электронных устройств. Иными словами – тут я делаю особый акцент – мы вполне можем что-то узнать о нашем внешнем искусственном окружении, о том, как оно себя ведет, почему, каким образом и по каким причинам «ломается», проведя аналогию с тем, что знаем о себе.

Машины становятся, так сказать, более человечными – по крайней мере, в том смысле, в каком, как показал Винер, возможно сравнение между человеческим и механическим поведением. Но не себя ли мы знаем и постигаем в первую очередь? Вместо того чтобы исследовать себя, изучая творения рук своих, попробуем лучше попытаться понять их, взглянув на себя.

Наверное, сейчас мы в самом деле видим, как жизнедеятельность человека постепенно сливается с жизнедеятельностью созданной им окружающей среды. Еще сто лет назад такая мысль показалась бы не просто антропоморфической – абсурдной. Что мог узнать о собственном поведении человек из 1750 года, наблюдая за первой паровой машиной? Из того, как она пыхтит и дымит, он должен был понять, например, почему снова и снова влюбляется в девушек одного типа? Да это было бы не первобытное мышление, а патология! Но сейчас мир, в который мы погружены – мир, созданный нашими руками, – становится настолько сложным, настолько таинственным, что Станислав Лем, видный польский писатель-фантаст, размышляет: быть может, наступит время, когда человека смогут посадить за попытку изнасилования швейной машинки. Будем надеяться, это окажется хотя бы машинка женского пола. И не моложе семнадцати лет – лучше всего старенький почтенный «Зингер»… хотя нет, у «Зингера» наверняка уже менопауза.

В некоторых своих рассказах и романах я писал об андроидах, роботах, симулякрах – неважно,