Агентство «Острый нюх». По следам преступлений - Кира Стрельникова

Так, решено, завтра – ни одной мысли в сторону шефа! Ни одной, я сказала!

Мне почти удалось отвлечься от размышлений о Рожнове. После завтрака Степан снова отправился на охоту, и я с удовольствием составила ему компанию, перекинувшись теперь в рысь – кошка тоже хотела прогуляться. В животной ипостаси сознание действует немного по-другому, и я была сосредоточена на запахах леса вокруг, на ладони Степана, лежавшей на моем загривке, пока мы шли, а потом увлеклась погоней за зайцем, полезла на дерево за белкой и чуть не сверзилась с него – тело рыси оказалось довольно тяжелым для таких упражнений. В общем, было весело, и домой мы вернулись только после обеда. Я, набегавшись, умяла внушительную порцию обеда, поболтала с Варварой и, поглядывая на сгущающиеся сумерки за окном, решила-таки позвонить Женьке, спросить, когда он за мной приедет. Мне уже хотелось домой, возвращаться совсем поздно перед рабочим днем я не любила, но если они там еще продолжают семейные посиделки, тогда Степан подбросит. Вообще, конечно, можно было сразу папу попросить, однако Женьку все же стоило предупредить, чтобы он зря в Пушкин не мотался.

Я поднялась в свою комнату и взяла телефон, набрала знакомый номер. Отметила, что хотя трубка валялась весь день здесь, пропущенных вызовов не увидела. Странно, раньше мы созванивались один-два раза всегда, если проводили выходные раздельно. В эти все было не так, как обычно. Я гораздо меньше думала о Лисе, в моих мыслях чаще появлялся совсем другой мужчина, меня не волновало, что Женька за два дня мне ни разу не позвонил и что меня тоже не тянуло особо узнавать у него, как дела. И почему-то сейчас, вдали от него, угрызений совести или чувства вины я не испытывала, а даже наоборот, скорее, облегчение, что не надо себя уговаривать и ни в чем убеждать. Наверное, решение отдохнуть у родителей одной было верным, потому что, несмотря ни на что, в душе поселилось умиротворение. Может, Женька тоже много чего передумал?.. Нет-нет, расставаться с ним я не собиралась, не в ближайшее время, по крайней мере, точно. Но… Да, что-то изменилось между нами, и окончательно.

– Привет, – раздался в трубке слегка запыхавшийся голос рыжего, вырывая меня из раздумий. – Как ты там, лисенок?

Ласковое прозвище резануло по уху, я даже поморщилась. Но улыбнулась, отметив на заднем плане голоса, смех – девичий, кстати, значит, кроме его родителей и их друзей был кто-то еще, – и ответила:

– Привет, Жень. Как ты там, домой еще не собираешься? – спросила, напомнив себе, что если там Солодовы, то, скорее всего, та самая Аня тоже с ними, чему удивляться?

Где-то на самом дне души шевельнулось недовольство и затихло, так и не превратившись в ревность: глупо ревновать к подруге детства, с которой Женька знаком чуть ли не с садика.

– Ну, батя только партию шашлыков поставил, и баня скоро готова будет, – немного смущенно ответил Женя. – Я собирался часиков в семь уезжать. А ты уже хочешь домой, да? – переспросил он, и я расслышала сожаление в его голосе. – Может, давай я тебя к нам заберу?..

– Не, ладно, я так спросила, – ответила немного поспешно. – Меня Степан добросит, не переживай, отдыхай. Родителям привет, – добавила, рассеянно глядя на темнеющий двор.

– Точно все в порядке? А то приеду, заберу, Ален, не проблема, – переспросил он, и я уловила беспокойство.

– Да в порядке, Жень. – На моих губах появилась улыбка. – Нормально, честно.

– Хорошо, лисен. – Сомнение не уходило из его тона, и я поспешила закончить наш разговор.

– Ну давай, меня мама зовет, целую, – дежурно попрощалась и нажала отбой.

Отложила трубку, задумчиво прищурилась и прикусила губу. Вроде обычный разговор, но натянутость ощущалась. Мы как всегда обсуждали наши планы, и ведь не первый раз отдельно отдыхаем, и раньше бывало, что меня Степан домой отвозил. А вот поди ж ты, почему-то сейчас это обстоятельство вызывало странные эмоции, не обиду, не раздражение, но что-то вроде «ну я так и подозревала». Нахмурившись, спустилась вниз, посидела еще с Варварой, а потом, около пяти, все-таки попросила папу отвезти меня обратно в город. Не сиделось мне на месте, и изнутри грызло непонятное беспокойство, и когда Степан высадил меня у Женькиного дома, я поняла, что в квартире не усижу. Поэтому, быстро переодевшись в свитер потеплее – на улице что-то похолодало почти до нуля, и как бы на днях снег уже не выпал, – я прихватила фотик и вышла обратно. Захотелось вдруг побродить по Питеру, по его дворам, углубиться в лабиринт улочек подальше от шумных проспектов и просто отвлечься от реальности. Прогулки по городу мне всегда помогали, особенно если настроение совпадало, а сейчас как раз так и было.

Приглушенный свет фонарей, резкие росчерки голых веток деревьев, освещенные окна домов, в которых изредка мелькали жители, – все складывалось в причудливую картину вечернего города, живущего своей жизнью. Засунув руки в карманы, я бродила, углубившись даже не в мысли, в эмоции, просто отпустив сознание и только иногда отмечая какие-то мелочи вокруг. Вывеска с не горевшими отдельными буквами. Роскошная блондинка в мехах и на нереальной шпильке, почему-то шедшая по тротуару, а не выходившая из такого же роскошного и брендового авто. Группа молодежи, что-то шумно обсуждавшая и активно жестикулировавшая. Какая-то маленькая и тихая улочка, светившееся окно на первом этаже, занавешанное тюлем, и за ним – задумчивая кошачья морда. В какой-то момент я почувствовала себя словно чужой здесь, реальность будто разделилась на две части, и я оказалась за толстым стеклом, пропускавшим звуки и запахи, но отгораживавшим меня от остальных. Эх, Питер, Питер…

Не знаю, сколько прошло времени, на часы я даже не смотрела, полностью погрузившись в странное состояние, схожее с трансом. Размышления плавно свернули на работу, текущее дело, а с него – конечно, на начальника. Рэм Рожнов. Барс из моего прошлого, державшийся в стороне, но будораживший сознание одним своим присутствием в моей жизни. Я ничего не могла поделать, меня тянуло к нему, и все. Как ни крути, как ни убеждай я себя, что мне с Женькой хорошо, права была моя мама, Лис – не совсем тот мужчина, который мне нужен. Мы слишком разные с ним, сейчас я это понимала, оглядываясь назад и подмечая в наших отношениях то, на что раньше не обращала внимания. Как я пыталась подстроиться и делать то, что Женьке нравилось, а мне не очень, как мало у нас общего и что вне дома вместе мы проводили время редко. Черт, как сложно, ведь не могу сказать, что плохо с ним было! Уютно, мило, он заботился, да и сексом мне нравилось с ним заниматься. И все-таки, все-таки прожить с ним жизнь я не хотела. Не любила, да, правы и Васька, и Рада, и бабуля. С Женькой мне именно что удобно, ну и немножко тоскливо было от собственного одиночества, потому, наверное, и поддалась наконец на его ухаживания. Другой вопрос, а что во мне Женька искал. Может, тоже придумал себе серьезные чувства и на самом деле нам хватило бы пары месяцев приятно проведенного времени, а потом можно было бы остаться просто хорошими друзьями? Что-то подсказывало, именно так, наверное, и случилось бы…

И снова мысли на Рэма свернули, а мои ноги уже направлялись обратно к дому. Холодный воздух пробирался под куртку и теплый свитер, и желудок давал сигналы, что неплохо бы поужинать. Барс волновал меня. Вызывал внутри что-то такое, что не описать словами, но подозрительно схожее с теми самыми бабочками, о которых в книжках не писал разве что ленивый. Сначала раздражал, да, однако именно тем, что мое существо встрепенулось и отреагировало, и это интуиция давала знать, что в моей жизни настали перемены, которых я подсознательно боялась. Его запах, его роскошный зверь, его сдержанность и вместе с тем скрытая сила, взгляды, прикосновения – все заставляло остро реагировать, внутренне вздрагивать и биться сердце быстрее обычного. И такая собственная реакция одновременно и пугала, и волновала, потому что раньше я спокойно относилась к мужчинам. Да и не так уж много их в моей жизни было, откровенно говоря. Немного грустно усмехнувшись, я свернула в знакомый переулок и шагнула под арку двора, где находился подъезд. Ну и что теперь делать, все-таки расставаться с Женькой? Но бросать его вот так, на пустом месте, было как-то… стыдно, что ли. Да, жалко Лиса было, да, понимаю, что жалость – не самое лучшее чувство, но ничего не могла с собой поделать. Смелости предложить Женьке разойтись, хотя серьезных причин для этого не имелось, у меня не находилось. Пока уж точно.