Клуб для избранных - Татьяна Коган

Все еще чувствуя позывы к рвоте, он умылся трясущимися руками и прополоскал рот. Самочувствие было как после недельного запоя. Виски пульсировали, желудок скручивало жгутом, а каждый вдох требовал усилий.

Покинув после полуночи заброшенный завод, Майк купил в аптеке снотворного, вернулся в квартиру Бобби, наглотался таблеток и отключился. Похоже, он перебрал с дозой, но без этого он просто не пережил бы минувшую ночь. Он хотел перестать думать и чувствовать — хотя бы на несколько часов. Иногда, чтобы выжить, нужно на какое-то время перестать существовать.

Майк перевел взгляд на спортивную сумку — все вещи вернули в целости и сохранности. Достал из бокового кармана пузырек с антидепрессантами, высыпал на ладонь одну таблетку, подумал и добавил еще одну.

Он не просто не желал вспоминать о случившемся — он физически не мог. Мысль об убийстве Бобби отзывалась в солнечном сплетении непереносимой болью, от которой хотелось выть и кататься по полу. Эта агония даже перевешивала боль от потери Викки. Они оба — подруга и друг — предали Майка. Но первая хотя бы осталась жива…

— Ты такой молчаливый сегодня. Давай поговорим?

— О чем?

— Ну, не знаю. Надо придумать увлекательную тему для беседы. Например, про меня.

Нет, дорогая, я больше не буду говорить про тебя. И вспоминать тоже. Ни твои игривые шальные глаза. Ни твою похабную улыбочку. Ни твой сексуальный русский акцент. Гори в аду, сука, и будь счастлива.

Майк снова лег на матрас, заложив руки за голову и невидяще глядя в пространство. Серость помещения постепенно разбавлялась прозрачной желтизной, на стене несмело заиграли солнечные зайчики.

Майк отрешенно прикинул, как ему поступить: принять деньги? Гордо отказаться? Плюнуть на все и свалить подальше, куда-нибудь в Калифорнию, и начать новую жизнь? Или согласиться на предложение Дональда, влиться в компанию и попытаться уничтожить врага изнутри? Не слишком ли самонадеянно? Разве одному человеку под силу победить армию фанатиков?..

Таблетки наконец подействовали. Ранящие эмоции отступили, освободив место блаженной рассеянной апатии. Майк встал, вышел из квартиры в коридор и поднялся по старой лестнице на чердак. Над дверью висел маленький ключ. Он всунул его в замочную скважину, повернул два раза, шагнул в прямоугольный портал. И забыл, как дышать.

Весь Бостон — сверкающий, грандиозный — простирался перед ним как на ладони во всем своем величии. Серо-розовые воды реки плескались о зеленые берега, тысячи черепичных крыш пестрели всеми оттенками красного, дышали жизнью улицы и тупики, карабкались по стенам пожарные лестницы. Город был красив ухоженной, холеной красотой дорогой проститутки, которая приглашает тебя в номер отеля «Фор сизонс», где следующим утром ты приходишь в себя без одной почки — или что-то в этом роде. А персонал знать ничего не знает, запись на камерах испорчена и полиция разводит руками.

Это город содрал с него кожу и выпотрошил, как цыпленка. Вытащил наружу все страхи, разбил надежды. Будь ты проклят, Бостон, и все твои долбанутые жители тоже.

Странно, но ненависти Майк не испытывал. И злости. И отчаяния. Спасибо, док, классные антидепрессанты.

Он снова подумал о Викки — хотя минуту назад решил, что больше не будет о ней вспоминать.

Однажды в минуту несвойственной для нее откровенности Викки упомянула, что раньше была совсем другой.

— Что ты имеешь в виду? — не понял Майк. — Другую прическу носила?

— И прическу тоже. — Викки лежала на спине, умостив голову у него на животе, и задумчиво глядела в потолок. — Я вела себя иначе, думала иначе и мир воспринимала не так, как сейчас. Ты ни за что бы меня не узнал в том облике.

Они немного поспорили, и Майк не на шутку рассвирепел. Он голову на отсечение давал, что узнал бы ее в любом виде. Тогда, единственный раз, Викки поддалась на провокацию (возможно, сказалось выпитое вино, очень много вина), и она раскопала из недр ноутбука старую фотографию.

На него смотрела юная, русоволосая девочка, выглядевшая от силы лет на семнадцать. Одета в белое летнее платье с тонкими бретельками, совсем детское, в розовый цветочек, едва прикрывавшее острые коленки; длинные волосы рассыпаны по плечам, глаза испуганные. Она казалась зажатой, потерянной, почти жалкой — и все-таки это была его Викки, а точнее — ее незнакомая трансформация.

Он начал задавать вопросы, терзаемый любопытством, но она быстро замяла тему, прибегнув к самому действенному способу: стянула с себя майку, запрыгнула на него, поерзала бедрами, — на этом этапе Нолан уже ничего не соображал.

Как же все-таки называлась та группа, которую она постоянно слушала? «Арья», вот как! Викки произносила это как «арийа». Нолан достал мобильный, зашел в iTunes и скачал ее любимую песню. По-русски он ни черта не понимал, Викки перевела ему текст. Он нажал на «play». И сразу же, без вступительного проигрыша, мужской голос запел:

Вкус на музыку у Викки был отличный.

Майк посмотрел на часы, кинул прощальный взгляд на город и покинул крышу. У него намечалась кое-какая встреча, и он не планировал опаздывать.