Бунтующие пролетарии - Димитрий Чураков

В ряду причин, вызывавших в годы нэпа рабочий протест, важное место занимали и такие, которые можно считать специфическими для стран со слаборазвитой, периферийной капиталистической экономикой, в первую очередь — задержки с выплатами зарплаты. Уже в наши дни, в середине 1990-х гг., задолженности по зарплате заставляли участвовать в акциях протеста тысячи людей — это хорошо помнят и сами работники государственных предприятий, и члены их семей. И вот архивные документы свидетельствуют; что аналогичные трудности возникали и семьдесят лет назад. Именно несвоевременную выплату зарплаты называл в качестве первейшей среди причин недовольства рабочих Информотдел ЦК РКП (б) в своем аналитическом обзоре за 1925 г. Задержки зарплаты составляли от нескольких дней до нескольких месяцев. Так, Вятский губернский комитет большевиков признавал, что творящиеся беспорядки в области оплаты труда достигают существенных размеров, "и чисто пролетарской части приходится тяжело". Брянский губком в своем информационном письме указывал: "Несвоевременная выдача зарплаты неблагоприятно влияла на настроение рабочих и создала почву для скрытой антисоветской агитации. На рабочих собраниях наблюдались нежелательные выкрики и выступления". По информации ГПУ, протесты рабочих против задержек выплаты зарплаты в 1925 г. отмечались на некоторых столичных предприятиях, к примеру, Радиоаппарат-ном заводе и Прядильной фабрике им. Володарского, на Белоречском металлургическом заводе в Башкирии, на заводах "Красный пахарь" в Орле, на Петровском механическом заводе города Новочеркасска, на заводе "Красная звезда" в Одессе и т. д. По тем же источникам, недовольство "на почве невыдачи своевременно зарплаты" фиксировалось в текстильной, химической, лесной, но особенно часто — в металлургической промышленности. Скажем, в мае 1923 г. несвоевременная выдача зарплаты стала причиной остановки трех мастерских Путиловского завода, а в марте 1925 г., добиваясь выплаты задолженностей по зарплате, приостановили работу рабочие Петровского механического завода Тарусского уезда Калужской губернии и т. д. Так же как и в наши дни, большую активность в борьбе с несвоевременными выплатами зарплаты в нэповское время проявляли горняки и шахтеры. Подобного рода конфликты, подчас приводившие к остановке работ, происходили в 1923 г. на рудниках им. Крупской, "Мировая коммуна", "Пролетарская диктатура" и др. в Донецкой области. В 1925 г. году центром горняцких и шахтерских выступлений вновь становятся Урал, Донбасс, Екатеринославская губерния и т. д..

Постепенно, по мере завершения восстановительного периода, в развитии протестного движения рабочих начинается новый этап, и лицо рабочего протеста в очередной раз претерпевает некоторые изменения. С этого времени в разряд важнейших причин недовольства рабочих попадают новации, связанные с попытками большевистского руководства перевести страну на рельсы индустриального обновления, не порывая при этом с нэповскими принципами управления экономикой. Советская страна была лишена внешних источников индустриализации: заморских колоний не имелось, а западные банки вкладывать средства в экономику своего главного конкурента не спешили. Оставались только внутренние источники. В рамках нэпа достаточная перекачка средств из деревни в город на цели модернизации была исключена, поэтому первоначально предпринимались меры, направленные на изыскание резервов внутри самой промышленности, связанные с экономией, рационализацией, интенсификацией и т. д. В 1925–1927 п. принимается комплекс соответствующих партийных и государственных решений. Повышенное внимание к вопросам развития промышленности, как представлялось многим, должно было привести к улучшению материального положения рабочих. Но ощутимых позитивных перемен на практике подчас не происходило, что порождало у многих рабочих чувство неудовлетворенности. Объективно, рабочие, выступавшие против повышения производительности труда, внедрения новой техники, передового опыта и т. д. стояли на консервативных позициях, но виноваты в росте протестных настроений нередко были не они сами, а руководители фабрик и заводов, поскольку все тяготы ускоренной модернизации стремились переложить на рабочих.

Рост протестных выступлений, вызванных тяготами нового этапа развития экономики, скрупулезно отслеживался чекистами. В марте 1925 г. ОГПУ подготовил специальный "Доклад о кампании по поднятию производительности труда". В нем до сведения политического руководства СССР доводилось, что "недовольство задержкой зарплаты перестало быть главной причиной конфликтов в промышленности", и "начиная с ноября 1924 года на первый план выступает недовольство рабочих кампанией по поднятию производительности труда и связанными с ней повышением норм выработки и снижением расценок". Выводы, содержащиеся в документе, подтверждаются и современными исследованиями. Особенно тяжело кампания по интенсификации труда и экономии средств проходила в текстильной промышленности. Здесь она вылилась в переходе на новый метод работы. Вместо прежних двух станков от рабочих требовали теперь обслуживать 3, а то и 4 станка. Как специально оговаривалось в докладе 1925 г, "эта мера вызвала волну недовольства на всех текстильных предприятиях". Недовольство текстильщиков обострялось также из-за повышения норм выработки и снижения расценок, в результате чего многие рабочие лишались возможности выработать хотя бы прожиточный минимум.

Проявления недовольства рабочих в связи с проводимыми мероприятиями приобретали нешуточный характер. "На производственных совещаниях по вопросу о новом методе работы, — отмечалось в подготовленной ОГПУ справке, — чувствовалось сильное озлобление". Так, на фабрике Высоковской мануфактуры в Твери рабочие не давали говорить пришедшим к ним на собрание коммунистам, заявляли о "надетом на шею рабочих хомуте", а закончилось собрание демонстративным уходом рабочих. На текстильных фабриках Иваново-Вознесенского треста и многих других предприятиях рабочие вслух высказывались в том духе, "что фабрично-заводской режим теперь ничем не отличается от царского". На Трехгорной мануфактуре в Москве "во время пробного опыта с работой на 3-х станках" оставили работу около 150 прядильщиц, "возбуждение было настолько сильно, что не был избит помощник директора" фабрики. Недовольство рабочих имело место на фабрике "Пролетарская диктатура", руководству которой "была подброшена анонимка с резкой критикой нового метода работы, при этом в анонимке говорилось о скором восстании рабочих против РКП". Заслуживает упоминания случай, произошедший на Ликинской фабрике, рабочие которой стояли в авангарде Октябрьской революции, и по требованию которых эта фабрика была первой национализирована большевиками специальным постановление Совнаркома от 17 ноября 1917 г. На проходившем на ней рабочем собрании, "посвященном годовщине смерти Ильича, большинство рабочих не хотело слушать доклада", звучали "призывы бить докладчиков и фабком". — публичное равнодушие к мероприятиям по увековечению памяти большевистского вождя даже в годы относительного нэповского либерализма являлось событием неординарным.

Второй отраслью, где кампания по интенсификации труда вызвала повышенное недовольство рабочих, была металлургическая промышленность. В отличие от текстильщиков, среди которых преобладали трудовые конфликты, не приводившие к остановке работы, металлисты, как правило, встречали наступление на их права стачками, хотя органы ОГПУ зафиксировали и другие формы протеста на металлургических предприятиях, такие, как сознательное снижение норм выработки, ползучий саботаж и т. п. Среди рабочих-металлистов накал протестных настроений был в первую очередь спровоцирован снижением расценок. Именно на этой почве на Брянском госзаводе "Профинтерн" произошла одна из крупнейших забастовок, в которой участвовали 2 тыс. чел.; рабочие протестовали против снижения расценок на 20 %. Но такое урезание расценок не было пределом: по данным ОГПУ, очень часто оно составляло 50 % и даже больше. Например, на заводе "Сельмаш № 1" в Калужской губернии зарплата квалифицированных рабочих-литейщиков оказалась снижена с 70 до 30 руб. в месяц, что вызвало их массовый уход с завода. Среди регионов, где недовольство металлистов приобретало особый размах, оставался Ленинград. По сообщению Василеостровского райкома РКП (б) за март 1925 г., затяжной конфликт произошел на Кабельном заводе, недовольство рабочих отмечалось на заводе "Красный гвоздильщик" и других предприятиях. Неспокойно было на ленинградских заводах Карла Маркса, "Красная заря", "Русский дизель", рабочие которых просто физически не могли поднять свою производительность на столько, на сколько от них этого требовали правления их заводов. Наблюдалось ухудшение настроений в связи с пересмотром норм выработки и расценок на выпускаемую продукцию на традиционно мятежном Ижевском заводе. Несколько трудовых конфликтов на этой почве, некоторые из которых приводили к остановке работ, происходили во второй половине 1924 г. Особенно раздражало рабочих, что политика экономии средств проводится только за их счет, в то время как зарплата служащих и администрации остается в неприкосновенности, а кое-где даже повышается. Так, на Севастопольском заводе вся кампания по сокращению числа служащих свелась к переводу их с одних участков работы на другие; на некоторых уральских предприятиях (Златоуст и др.) члены администрации получали специальные премии, доходившие до 7 тыс. рублей и т. д. "Разве допустима роскошь для одних и голод, болезни, нищета и безработица для других, — волновалась рабочая масса. — Почему партия коммунистов на словах защищает равенство и братство, [а на деле] допускает такую невозможную разницу?"