Дыхание земли - Роксана Гедеон

Я хотела забыться, отвлечься. Но в моих комнатах не было даже книги. Даже самого плохого журнала! Поэтому я молча сидела у окна, на месте, уже превратившемся в мой наблюдательный пункт, и все больше впадала в оцепенение. Иногда слезы срывались у меня из глаз. Какая тоска! Какое скверное положение! Какой ужасный дом! Поразительно: здесь не раздается ни звука! И во двор никто не выходит!

Часы пробили девять вечера. Я поднялась, устало стала раздеваться. В этот миг ручка на двери повернулась.

Вошел герцог.

Он был одет очень тщательно, словно ему предстояло ехать на званый ужин: на нем был камзол из черного бархата, отделанный серебром, белый жилет и ослепительный накрахмаленный галстук, подпирающий подбородок. Ни одного украшения не было на его сильных смуглых руках. Я заметила, что он никогда не пудрит волосы. Вероятно, не привык к этому в Индии. И еще я заметила – какой хищный у него разрез ноздрей… Ей Богу, этот человек напоминает мне волка! Дикого зверя! Он холоден, но черт его знает, чего от него ждать!

Он подошел к камину, взял в руки вазу, внимательно ее осмотрел.

– Отличная была вещь, – проговорил он громко. – Я привез ее из Индии. Вы ее вконец испортили.

– Испортила? – переспросила я злобно. – Она цела!

– Вы, видно, воображаете, что это кувшин для молока. Здесь была роспись, индуистская роспись, и вы ее смяли. Ее уже не восстановить. Теперь это глупость, а не ваза.

Он поставил ее на место. Я поднялась ему навстречу.

– Как видно, сударь, – сказала я язвительно, – я доставляю вам уйму неприятностей. По сравнению с этим все мои переживания, разумеется, ничего не стоят.

– Я пришел напомнить вам, что сейчас время ужина.

– Я не выйду, – отрезала я, чрезвычайно задетая тем, что на мои предыдущие слова он не обратил внимания.

– Сударыня, срок, отведенный вам для рыданий, закончился.

Расширенными глазами я смотрела на него. У меня не укладывалось в голове то, что он говорит. Как он смеет!

– Вы просто наглец! – произнесла я яростно. – Как вы вообще посмели явиться сюда!

– Если вы полагаете, герцогиня, что я отныне от стыда зароюсь в землю и зарасту паутиной, то это ошибка. В жизни мне доводилось делать и нечто похлеще того, что я сделал с вами. Вы моя жена. Честно говоря, у меня есть мысль, что оскорбления, которыми вы меня накануне осыпали, полностью искупили мою вину.

– Я не пойду с вами ужинать. Мне безразлично, какие у вас есть мысли. Ваше бесстыдство мне давно ясно. Я не желаю вас видеть!

– Герцогиня, – произнес он спокойно, – я не настаиваю на тех самых главных правах, какие сейчас имею. Но видеть меня вам придется; если уж на то пошло, то хотя бы три раза в день, когда вы будете спускаться в столовую.

– Я не стану туда спускаться. Я вообще уйду от вас.

– Сударыня, я еще раз настоятельно прошу вас изменить свое мнение, – сказал он холодно.

– Изменить? Да я вас ненавижу!

Он подошел ко мне, его темная тень полностью закрыла меня. Я невольно ступила шаг назад. Герцог взял меня за руку чуть повыше запястья. Его лицо оказалось так близко к моему, что я почувствовала его дыхание; глаза его показались мне двумя черными безднами.

– Я прошу вас, – тихо, чуть хрипло проговорил он, и в его голосе я очень явно услышала угрозу.

Да, настоящую угрозу, нешуточную. Его пальцы сильнее сдавили мое запястье.

– В этом доме, сударыня, – заговорил он спокойно, но так же угрожающе, – существуют определенные традиции. Если между нами и пробежала черная кошка, имейте мужество не ставить об этом в известность других.

Он почти до боли стиснул мою руку.

– Так я теперь рабыня? – проговорила я сквозь зубы. – Или, может быть, заключенная? Я сидела в Консьержери; вы обращаетесь со мной еще хуже, чем тамошние тюремщики!

Александр отпустил мою руку.

– Вы ошибаетесь, герцогиня, – сказал он спокойно. – Меньше всего на свете я хочу доставить вам неприятности. Однако позвольте мне не считать неприятностью мою просьбу спуститься к ужину.

– Просьбу? Вы это называете просьбой? Да вы почти избили меня!

Его густые брови были угрожающе сдвинуты к переносице, голос прозвучал холодно:

– Сударыня, уверяю вас: у меня и в мыслях ничего подобного не было. Я лишь желаю, чтобы внешне все выглядело прилично. Нечего всем в доме знать о наших разногласиях.

– Разногласиях? Да вы просто добиваетесь, чтобы я вас возненавидела!

– Я жду вас, сударыня, – произнес он сухо.

Вряд ли от него можно было добиться чего-то иного. На миг у меня мелькнула коварная мысль: отказаться! Пусть делает что хочет, пусть тащит меня силой, пусть всем покажет, до какой низости он может докатиться. Мне-то что – я чужая в этом доме!

– Я прошу вас, – сдержанно повторил герцог.

И, к моему удивлению, ни следа угрозы не было в его голосе. Я метнула на него недоумевающий взгляд. Нет, вряд ли меня обманет его дружелюбие… Достаточно взглянуть на него, чтобы понять, на что он способен! Пожалуй, черт побери, мне следует только радоваться, что он не учинил со мной кое-чего похлеще!

– Хорошо, – произнесла я сухо. – Надеюсь только, вы не станете развлекать меня разговором.

– Это не в моих привычках.

Мы спустились в столовую. Герцог шел рядом, но не поддерживал меня даже за локоть.

Раннее утро 11 октября было, как и все предыдущие, сырым и туманным. Дом, казалось, еще спал. В шляпе и наброшенном на плечи плаще из светлого сукна я на цыпочках пересекла вестибюль и выскочила на улицу.

В конце концов, имела же я право выйти из дома впервые за два с половиной дня…

– Э-э, юная дама! Здравствуйте!

Этот возглас заставил меня вздрогнуть: я полагала, все еще спят. Это было не так. Старый герцог, которого я считала помешанным, стоял посреди аллеи. На нем был фартук. В руках он держал садовую лопатку.

Я машинально поклонилась: все-таки, черт побери, это мой свекор…

– Вы прелестно выглядите, – жизнерадостно объявил старый герцог, отдавая лопатку лакею. – Я все дожидался, когда это вы покажетесь!

– Я была вчера за ужином, – пробормотала я, слегка обескураженная этим дружелюбным тоном.

– Но вы не видели парка. О, наш парк! Это настоящая жемчужина, уверяю вас. Его стоит посмотреть.

Сейчас он производил впечатление слегка взбалмошного, но вполне нормального старика. Я не знала, что и подумать.

– А я, как видите, моя дорогая, копаюсь в земле. Любимое мое занятие! Надо перекопать грядки на зиму… Хотите заняться этим со мной?