Следопыт Бероев - Семён Александрович Данилюк

он. – Вы браконьеры! И убийцы! Только что убили человека! Товарища моего при исполнении убили! А вот давайте в игру сыграем! – Он осклабился. Повёл карабином, предупреждая попытку поднять оружие. – Называется – «О, счастливчик!». Вас, гляжу, пятеро. У меня в магазине и стволе четыре патрона. Разыграем, кому повезёт?.. Мне, беглому, по хрену метель! Ну! Оружие на снег! Или – начинаю отсчёт!

– А вот и первенький! – Он навёл карабин на побелевшего Жеребьева. – В спину ты, конечно, стрелял? Ты! Ты всюду в спину!

В горле Микушева клокотнуло. Палец на спусковом крючке забегал.

Жеребьев судорожно отбросил обрез одностволки со вкладышем от ППШ. Зачем-то показал пустые ладони.

Микушев широко осклабился – доказательство убийства лежало перед ним на снегу.

– Крыша пошла, – выдавил из себя Лапин.

Что взять с сумасшедшего? Следом побросали оружие остальные.

– Теперь шапки долой по покойному – и в сани! – потребовал Микушев.

Лапин и Жеребьев вопросительно скосились на пунцового Большунова.

– Послушай, Микушев! – выдавил из себя тот. – Никто не хотел… Это недоразумение. И вообще…

– Недоразумение! Вот это так съюморил!.. – Микушев показал большой палец. – Живо в сани! А то я до шуток нынче сам не свой! – Он показал на палец, нервно поигрывающий курком. – Вот всё решаю: может, лучше вас, паскуд, в самом деле перестрелять! И государству хлопот меньше.

Большунов нехотя опустился на солому, рядом, с краешку, притулились Лапин с Жеребьевым.

– Где остальные? – Микушев повел головой на осёдланных коней.

– Ищи-свищи! – хмыкнул Лапа. – Считай, не было никого больше.

– Разбежались! – смекнул Микушев. Подозвал струхнувшего бурята. Под его надзором тот принялся навешивать изъятое оружие на лошадиную холку.

– Прохор Матвеевич! – Лапа незаметно потеребил директорский рукав.

– Зачем убили, дурачьё! – процедил тот. Зыркнул на Жеребьева. – Ты?

– Я в Микушку целил!

– Да что теперь! – Лапа подсел поближе. – Теперь только решать!

Он скосился на отвлекшегося Микушева, прижался губами к директорскому уху. – Прохор Матвеевич! Его кончить надо!

– Да ты!.. Дурень! – вспылил Большунов. – С кем говоришь? Убийцу нашёл!

– Ты, может, и нет. А вот мы с Жеребой… Если что, нас под вышку подведут! А под вышкой – не обессудь – любой заговорит! Убийство не убийство. Но грехов на тебе – сам знаешь!

– Не пугай – пуганый!.. Да и народ!..

– Так уж разъехались все. Мы – последние! – горячо зашептал соблазнитель. – Петька-бурят! В глубинку его куда подальше переправишь, деньжат на новый дом кинешь, – вовек пасть не откроет… Их же двое всего было! Одного – хошь не хошь – уж нет. А Микуш – вглядись, кровища набухла. К тому ж – беглый! Мы с Жеребой на рывок навалимся. Финка-то в сапоге. Коснись чего, ты, как всегда, стороной!

Большунов потряс большой головой:

– Ой, связался с олухами!

– Ну же!.. Твоё слово! – поторопил Лапа.

– А сможете, чтоб чисто?

– Люди! Не стрелять! – донёсся пьяненький голос меж деревьев. – Не стрелять, люди! Это не лось, не кабан! Это к вам идёт обмороженный Александр Михайлович Голубович! Не стрелять!

В падь вышел розовощёкий