Маги Гипербореи - Элеонора Девильпуа

– Даже и не скажешь, что вы с первого уровня, – продолжал Триериос с пьяной откровенностью. – Наверняка пользуетесь бешеным успехом у девушек.

Министр многозначительно «поиграл» бровями. Ластианакс вспомнил про Аспази и поспешно сделал глоток вина, чтобы поскорее изгнать из памяти эти воспоминания. Желание во что бы то ни стало соблазнить молодого мага появилось не только у сестры Пирры: в последнее время за ним с откровенным интересом наблюдали многочисленные дочки магов. Дважды ему пришлось спасаться бегством от вдовушек, пытавшихся зазвать его на семейный обед. Впрочем, юноша подозревал, что столь внезапный интерес к его персоне вызван только и исключительно его статусом министра, а вовсе не обаянием.

– Раз уж речь зашла о слабом поле, вот одна из его прекраснейших представительниц! – воскликнул Триериос, глядя через плечо.

Ластианакс повернул голову и увидел, как в зал входит Пирра в сопровождении Родопа. Однако Триериос имел в виду блондинку-служанку, которая шла к ним, неся поднос с напитками; Ластианакс уже видел ее во время Состязания василевса.

– Идите сюда, моя малышка! – воскликнул Триериос, маня девушку согнутым пальцем. – Я дам вам… это, – сказал он, ставя два пустых кубка на поднос. – И возьму… это, – добавил он, хватая два полных бокала. Когда служанка ушла, министр протянул один бокал Ластианаксу.

– За что выпьем, Ластианакс?

– За то, чтобы Совет приносил пользу? – проворчал последний.

На последних заседаниях все его предложения в лучшем случае вежливо игнорировались, а в худшем – с пренебрежением отвергались. Например, когда он предложил установить на каждом платном водном пути сети, чтобы фильтровать воду в каналах, главный казначей заявил, что это весьма дорогостоящая затея. Тогда Ластианакс решил оплатить установку сетей самостоятельно. Он не давал покоя чиновникам Магистериума и добился того, что пять из пятнадцати неисправных печатей очистки воздуха снова заработали. Эти начинания имели большой успех у простонародья. Тем не менее Совет оставался глух к идеям молодого мага и даже, казалось, возмущался его растущей популярностью. Один только Триериос его поддерживал.

– Ну же, ну же, не отчаивайтесь так быстро, – весело ответил Триериос. – Послужите в Совете с мое, тогда и получите право впадать в отчаяние. Вот говорю так, а сам думаю: как долго я еще там продержусь, – добавил он, мрачно глядя на дно своего бокала.

– Почему? – удивился Ластианакс.

– Вы и сами знаете почему. Совет все меньше интересуется судьбой колоний, – горестно проговорил Триериос. – Множество раз я просил василевса об аудиенции и напоминал ему, что именно из колоний мы получаем еду и вино, а он по-прежнему желает продать их Ликургу. Вам известно, что правитель только что променял полуостров Огиги на престарелую птицу рух? Да, мы только что отказались от самой богатой рудой колонии ради домашнего питомца.

Он покачал головой и залпом осушил свой бокал. Ластианакс хотел было расспросить собеседника поподробнее, как вдруг Триериос испуганно уставился куда-то в толпу.

– Похоже, ваши друзья хотят поздороваться, – поспешно сказал он. – Не буду вам мешать.

Он так поспешно удалился, словно за ним гнались собаки. Сбитый с толку Ластианакс повернулся посмотреть, о каких друзьях говорил министр.

К нему подошла Пирра в сопровождении сияющего Родопа. Очевидно, Триериос еще не оправился от неудачного обеда с девушкой, а Ластианакс все еще не мог примириться с мыслью о том, что Пирра встречается с Родопом. Последний надувался от чувства собственной значимости больше обычного, приветствовал всех вокруг, с гордостью обнимал за плечи свою спутницу, а та, казалось, ужасно раздражена тем, что ее выставляют на всеобщее обозрение, словно военный трофей.

– Ла-а-аст! – вскричал Родоп и бросился к молодому магу, увлекая Пирру за собой.

– Привет, Ластианакс, – сказала девушка, поморщилась и покосилась на Родопа.

Передернув плечами, она вывернулась из-под руки своего спутника и обняла Ластианакса. Удивленный, но обрадованный, молодой человек задумался: с чего вдруг такой жест привязанности? Определенно, он ничего не смыслил в девушках. Пирра отпустила его и посмотрела на бокал, который он держал в руке.

– Что это? – воскликнула она. – Вино? Отлично.

Она выхватила у Ластианакса бокал и осушила залпом, как Триериос. Стоявший рядом с ней Родоп снова попытался ее приобнять, но Пирра проворно шагнула в сторону и воскликнула:

– О-о-о, гидравлический орган!

Ластианакс снова удивился поведению девушки. С какой стати она вдруг выражает такой восторг при виде гидравлического органа, ведь у нее дома стоит такой же, только гораздо красивее, чем у Силена. Родоп снова потянулся к девушке, но Пирра подошла к инструменту, делая вид, что слушает игру органиста. Ластианакс наконец начал понимать, что на его глазах применяется тактика уклонения, и почувствовал себя очень счастливым.

– Может, сыграешь нам что-нибудь, Пирра? – спросил он и широко улыбнулся.

– Да! – с облегчением воскликнула девушка.

Она обошла орган и предложила музыканту уступить ей место. Гости прервали беседу и повернулись к внезапно замолчавшему инструменту. Не обращая внимания на устремленные на нее взгляды, Пирра подобрала подол платья и грациозно опустилась на сиденье. На мгновение в атриуме воцарилась полная тишина. Даже фонтан, казалось, перестал журчать. Затем Пирра положила руки на клавиши и заиграла отрывок из какого-то сложного произведения. В зале зазвучала быстрая мелодия, разительно отличавшаяся от популярной баллады, которую органист наигрывал до этого. Гости зашептались, пораженные виртуозной игрой девушки и потрясенные такой смелостью: это надо же – выступает дама, пусть и из высшего гиперборейского общества. Ластианаксу стало смешно. Перед ним снова была та потрясающая Пирра, невероятная и свободная Пирра, которой он восхищался еще с Атрибуции: именно такой она была, прежде чем стала несносной особой, которой восторгалась вся Гиперборея.

– Она умеет играть на органе? – спросил стоявший рядом с ним Родоп.

– С самого раннего детства она использовала любую возможность, чтобы взяться за клавиши, главным образом когда ее родители уходили из дома, – ответил Ластианакс.

Он снова пожалел об отсутствии Петрокла. Всего год назад они вдвоем часто ходили на виллу Пирры послушать ее игру, а когда возвращались родители девушки, делали вид, будто готовят уроки. Музыкальный гений Пирры сбивал с толку родных не меньше, чем ее твердое желание стать магом. Родители не понимали, откуда у их дочери такая эксцентричность, ведь их три другие дочки вели себя куда благоразумнее, например, устраивали вечеринки, чтобы найти себе достойную партию. Немного отойдя от потрясения, после того как Пирра успешно прошла Атрибуцию, ее мать увидела в этом идеальный способ найти дочери мужа. Она страшно огорчилась, узнав, что друзья Пирры – Ластианакс и Петрокл – даже не с седьмого уровня. Тогда Пирру совершенно не заботили сетования и вразумления матушки. Ластианакс все отдал бы, лишь бы вернуться в то время, столь недавнее и столь далекое.