Бассейн с крокодилами - Дарья Донцова

– Билет на Москву покупать?

– Боже, – простонала я, – ну зачем так рано, ни свет низаря!

– Как? – изумился Владимир. – Уже почти одиннадцать.

Ничего не понимая, я уставилась на свои часы от Картье.

– На моих пять минут восьмого.

– Так это по московскому времени, – рассмеялся Решетников.

Ну надо же, совсем упустила из виду смену часовых поясов. Восколько же я тогда заявилась вчера к профессору в гости? Небось вытащиластарика из постели…

– Есть еще кое-какие дела в Верми, останусь пока.

– Тогда сегодня вечером в театр, – бодро пообещал Володя. –Билет оставлю у портье, только не опаздывайте. У нас спектакли начинают вшесть, потому что после девяти частенько электричество отключают.

Наверное, следовало поторговаться с мужиком из-за цены наквартирку. Небось и за семь бы отдал, вон какой любезный, Сахар Медович, да итолько.

Весь день я провела в пустых поисках. Сначала отправилась вместное управление, ведающее народным образованием. Давно заметила: большихретроградов, чинуш и бюрократов, чем педагоги, нет. Вермские сеятели разумного,доброго, вечного не оказались исключением.

Длинные коридоры местной мэрии покрывали ковровые дорожки.Преподаватели устроились на последнем этаже. Двери кабинетов украшали таблички:«Отдел общеобразовательных школ», «Управление альтернативных методов обучения»,«Отдел специализированных школ»…

Я толкнула последнюю дверь. Полная дама в громоздкоммохеровом свитере грозно рявкнула:

– Ну?

До сих пор подобным образом меня встречали только в одномместе: СИЗО ь 2, в Бутырской тюрьме.

– Учительница музыки…

– Что за народ, – замахала руками тетка, чуть не расплескавстоящий перед ней стакан с кофе, – читать не умеете? Для вас табличкипонавесили, все равно претесь, абы куда. Работать мешаете, музыкальноеобразование дальше по коридору, надоело справки давать, глаза разуйте!

Волна злобы, исходившая от милой чиновницы, просто вытолкаламеня за дверь, поэтому дверь с табличкой «Сектор музыкального образования» яприоткрыла совсем чуть-чуть и, просунув в щель голову, робко проблеяла:

– Не помешаю?

Пожилой мужчина отложил книгу и ласково ответил:

– Отнюдь нет.

Вот ведь какой милый, даже не хочется обманывать, нопридется. Я устроилась на стуле и принялась самозабвенно врать.

Мой сын – гениальный пианист, победитель многих конкурсов.Давным-давно живет за границей, в Париже. Но первые гаммы сыграл в Верми подруководством замечательной преподавательницы Поповой. До юноши дошла весть,будто престарелая учительница скончалась, и теперь он хочет установить на еемогиле памятник. Попова была одинока, жила с внучкой Аней…

Инспектор полез в сейф.

– Имя и отчество подскажите, пожалуйста.

Я развела руками.

– Столько лет прошло…

– Попова, Попова, – бормотал чиновник, перебирая карточки. –Не было у нас такой. Вот есть Попова Марина Анатольевна, 1972 года рождения… Даи я не помню. Сам заведовал музыкальной школой, высококвалифицированныерепетиторы у нас, знаете ли, наперечет. Тут их не так много, старой, таксказать, закалки. А молодежь – тьфу, не педагоги, а слезы одни – шлепаютпальцами по клавишам, словно утки по песку. Нет, Поповой не встречал.

– Может, она преподавала частным образом?

Бывший директор поставил картотеку на место.

– Здесь не Москва. Хоть Вермь и большой город, да слухисреди своих разом разлетаются… Перепутал ваш сынок. Вот Поповский ИванСергеевич работал, класс виолончели вел.

Вермь, что и говорить, не столица. Многоэтажноеадминистративное здание вместило в себя почти все городские службы, в частностии загс, вернее, ту структуру, которая управляла местными дворцамибракосочетаний и районными конторами. Верховодила там юркая, похожая на ящерицуженщина. Сходство добавлял и костюм грязно-зеленого цвета с чернымивкраплениями точь-в-точь кожа рептилии.

Пришлось вновь петь жалостную песню. Мой сыночекзарегистрировал в Верми брак. Сам москвич, но свадьбу играл на родине невесты. Такпожелали сваты. Потом молодые вернулись в Москву, да безголовая невесткапотеряла свидетельство…

– Ну, невелика беда, – усмехнулась «ящерица». – Неужелииз-за такой малости вы столько километров проехали? Прислали бы запрос! Ну даладно, платите двести рублей в кассу и идите в архив.

– Где касса? – приуныла я, предполагая длительный путь наавтобусе и утомительное заполнение бланка с бесконечными банковскимиреквизитами.

– Здесь, – сообщила заведующая и вытащила круглую железнуюбанку из-под печенья.

Сжимая в руке грязноватую бумажку с неразборчивой подписью,я полетела в другое крыло здания.

Бойкая девушка, укутанная в невероятное количество шарфов ишалей, моментально выдала нужную информацию: 17 сентября ни в одном отделениизагса не был зарегистрирован брак гражданки Поповой с гражданином Воронцовым.

– Дату хорошо помните, – шмыгнула насморочным носомслужащая, – а то иногда ищешь в сентябре, а на самом деле находишь в мае…

Я покачала головой. Отлично, великолепно, очень четко помню– именно 17 сентября. Дата просто врезалась в память, скорее всего отнеожиданности.

– Давайте октябрь погляжу? – предложила девушка.

Я достала еще двести рублей. Девчонка моментально запихнулабумажки в карман и принялась яростно отрабатывать гонорар. То ли суммавпечатлила ее, то ли она просто оказалась исполнительным работником, нопримерно через час стало ясно: такие люди никогда здесь не вступали в брак, покрайней мере в течение данного года…

Слегка прибалдев от полученных сведений, я вышла на улицу,не обращая внимания на трескучий мороз, и двинулась пешком в сторону гостиницы.Ну ничего себе! Кого же мы пустили в дом? Наглую обманщицу! Вдруг она членбандитской шайки, решившей ограбить богатых идиотов? Крупных ценностей у наснет. Коллекция картин хранится в Париже. Но украшения и довольно большая суммаденег – вполне неплохая добыча. Но зачем так долго жить в доме? Двух дней хватит,чтобы понять – собаки не представляют опасности, а из слуг в доме толькоженщины.