Бассейн с крокодилами - Дарья Донцова

Так и не придумав ничего толкового, я вошла в гостиницу имоментально получила билет в театр. Хорошо еще, что здание, где расположилисьслужители Мельпомены, оказалось не так далеко. Ловкий частник домчал меня тудаза несколько минут.

В гардеробе шубку приняла бойкая старушка.

– Ну и зритель пошел, – громко сообщила она скучающейнеподалеку товарке, – никакого понятия о культуре. Как есть, так и идут –прутся в театр в грязных брюках.

Я оглядела вызвавшие такое неудовольствие строгойгардеробщицы слаксы от супермодного Валентино и обнаружила на коленях два серыхпятна. Пришлось идти в туалет и чистить брюки. В дамской комнате у зеркаластояли две дамы. Обе в бархатных платьях до пола и с обнаженными до плечруками. На шее у одной из них переливалось колье из крупных настоящихизумрудов, другая щеголяла ниткой натурального жемчуга, многократно обмотаннойвокруг тощенькой шейки. Слишком яркие румяна, густо подведенные глаза, кроваваяпомада и мелькающие в разрезе юбки ажурные колготки без слов рассказали, чемзанимались эти дамы до того, как удачно вышли замуж за представителей местногокриминалитета. Бросив презрительный взгляд на мой простенький серенькийсвитерок, связанный вручную гением трикотажа Молино, и обтягивающие слаксы,зрительницы выплыли в фойе, распространяя излюбленный в этой среде запах духов«Пуазон». Через пару минут я тоже вышла в вестибюль.

Ощущение было такое, словно я окунулась в шестидесятые годы.По стенам развешаны фотографии картинно улыбающихся артистов. Капельдинеры вформе с золотыми пуговицами бодро продают программки. В буфете пиво, коньяк,шоколадные конфеты, бутерброды с сырокопченой колбасой и никакой фанты иликолы. Только «Буратино», ситро и крем-сода. Крайне патриотично. Но главное –это публика!

Дамы все как одна в вечерних платьях. У одних декольте допояса, другие обнажили обсыпанные веснушками спины. И море драгоценностейсамого разного калибра – от золотых цепочек до массивных диадем. Подобное явидела только один раз, когда по недоразумению забрела в Ницце на пляжсупердорогого отеля «Негреско». Содержимое лежаков напоминало разукрашенныеновогодние елки, а мальчик, бегавший с подносом, шепнул мне: «Видали? Русскаямафия отдыхает!»

Раздался первый звонок, старушка распахнула тяжелые двери.Из глубины зала пахнуло пылью и старыми декорациями. Усевшись в красноеплюшевое кресло, я наконец-то удосужилась заглянуть в программку. «АннаКаренина», автор пьсы Михаил Никифоров. Интересное дело, а какое отношениеимеет к данному действу граф Лев Николаевич Толстой? Впрочем, позднееоказалось, что почти никакого. Роман неведомый господин Никифоров переделалпочти до неузнаваемости, оставив одну сюжетную линию – роман Анны и Вронского.

Офицера-обольстителя играл весьма потасканныйгерой-любовник, обладатель плохо сделанных протезов. Он все время чмокалязыком, пытаясь вернуть на место стремительно выпадающую челюсть. Впечатляло иимя героя – Аполлон Тараканов. Старика Каренина пытался изобразить довольномолодой парень, чью ладную спортивную фигуру и смазливое личико не могли скрытьдаже толстый слой грима и сборки на талии. На месте Анны я бы осталась с мужем,а шепелявого Вронского послала бы куда подальше. Впрочем, светскую красавицу представлялапятидесятилетняя дива, пугающе вращавшая томными коровьими глазами. На фонеэтого паноптикума казалось странным, что мальчик Сережа превратился почему-то вдевочку Машу. Наверное, в труппе не нашлось ребенка нужного пола.

Забившись в уголок пыльного кресла, я листала программку.Надо бы уйти, да неудобно – сижу в первом ряду, на виду у отчаянно старающихсязаинтересовать публику лицедеев. Ну не виноваты же они, что стары и бездарны. Ктому же в зале постоянно звенели сотовые и пищали пейджеры.

Много лет тому назад бабуля Афанасия Константиновна повеламеня во МХАТ на «Анну Каренину». Бабушка преследовала благородную цель. РольАнны исполняла гениальная Тарасова, и Афанасии хотелось, чтобы я запомнилавеликую актрису.

– Будешь потом внукам рассказывать, как смотрела спектакль ссамой потрясающей из мхатовок, – ворковала Фася, усаживаясь в кресло.

Мне тогда только-только исполнилось семь лет. Страданиятолстой тетки, картинно заламывавшей руки, ничуть не тронули детскую душу.Бабушка не учла одного обстоятельства: Алле Тарасовой к тому времениисполнилось уже шестьдесят.

Честно отмучившись до конца спектакля, я пошла с бабулейдомой. Фася пребывала в полном восторге и без устали нахваливала приму. Ямолчала. Дома дедушка спросил:

– Ну, как спектакль?

– Замечательно, – ответила я, решив не разочаровывать Фасю,и добавила: – Вот только никак не пойму, почему мужчины повлюблялись в такуюстарую толстую тетю?

Дедуля заржал, как полковой конь. Бабуля только горестновздохнула.

Воспоминаний хватило ненадолго. От тоски я пересчитала всеколонны, нарисованные на заднике. К сожалению, антракт не предусматривался, исидеть предстояло долго. Отчаянно скучая, я принялась изучать толстуюпрограммку. Помимо действующих лиц и исполнителей, она содержала массу сведенийо работниках сцены – гримерах, костюмерах… Жаль, что в таких изданиях непринято печатать кроссворд… Я добралась до последней страницы и ахнула. Снебольшой фотографии на меня смотрела… моя бабушка. Подпись под снимкомгласила: старейшая художница, лауреат премии мэра Верми Афанасия Бабанова.

Брошюрка чуть не выпала у меня из рук. Просто невозможная,невероятная вещь. Бабуля умерла в конце семидесятых, я лично хоронила ее наМитинском кладбище. Дедушка к тому времени тихо скончался. Последние годы жизниее никто не сдерживал, и Фася отчаянно играла в преферанс. Мне было не до нее –первая любовь, страстный роман… Опомнилась, когда бабушка со слезами на глазахсообщила, что обменяла нашу четырехкомнатную квартиру на улице Кирова намалюсенькую «хрущобу» в Медведкове, чтобы получить большую доплату.

– Где деньги? – наивно спросила я.

– Проиграла, – заплакала бабушка.

Пришлось утешать старуху. В конце концов мы решили, чтоцентр столицы – не лучшее место для проживания. Экологически чистое Медведковокуда привлекательней. Да и убирать четыре здоровенные комнаты трудно, в двухлегче поддерживать порядок…

С тех пор я стала приводить к Фасе партнеров. В основномсвоих приятелей. Они торжественно усаживались за «Сочинку» и проигрывалистарухе. В месяц выходило около ста пятидесяти рублей «прибыли».