Пройти через лабиринт - Татьяна Олеговна Воронцова

– Что произошло на той вечеринке?

– Ну вот, опять. – Леонид издал тягостный стон. – На той чертовой вечеринке произошло столько всего, что я не знаю, с чего начать и чем закончить. Задай конкретный вопрос и получишь конкретный ответ.

Конкретный вопрос немедленно прозвучал:

– Андрей Кольцов домогался Германа?

– Да.

– Применял силу?

– Не сам, но… да.

– Получил что хотел?

– Нет.

– А ты когда-нибудь подвергался сексуальным домогательствам со стороны своего отца?

Леонид кивнул, не пряча глаз.

Аркадий молчал, поглаживая теперь не веко, а висок. Пробовал представить Германа, оказывающего сопротивление сластолюбивому бизнесмену? Германа, складывающегося пополам от удара кулака его личного телохранителя?

– Ладно, – со вздохом произнес Аркадий, подводя итог сказанному. – Ты вел себя так честно, как только мог. Думаю, на этом можно закончить. – Покосился на сидящего неподвижно Леонида. – Еще вопросы ко мне?

– Ты считаешь, что это я убил Регину?

– Нет. Знаешь почему? Потому что ты договорился с Григорием Касьяновым, чтобы он свозил вас на Большой Заяцкий. Не думаю, что ты настолько хитер, чтобы договориться об экскурсии с единственной целью отвести от себя подозрения.

– Ты меня недооцениваешь, док! Я очень хитер и коварен.

Аркадий скорчил гримасу.

– Ладно, блондин, проваливай. Ты хорош только в небольших дозах.

Зевнув, Леонид расправил плечи, встал, сделал несколько шагов и вдруг стремительно обернулся, оказавшись лицом к лицу с Аркадием, который подошел отпереть дверь.

– Возьми меня вместо него.

Воздух между ними вскипел, как вода электрическом чайнике.

– Еще один Джеймс Бонд.

– Я серьезно!

Сжав зубы, Аркадий распахнул дверь и вытолкнул его в коридор.

Извертевшись под одеялом, Нора встала, накинула халат и, выглянув из своей комнаты, шепотом чертыхнулась. Под дверью докторского кабинета светилась золотистая полоска. Прислушавшись, она уловила голоса. Один, несомненно, принадлежал Аркадию. Другой… другой был слишком тихим, чтобы опознать обладателя.

Босиком Нора проскользнула на кухню, налила себе холодного чаю. Выпила, отрешенно глядя в окно. И тут дверь кабинета скрипнула, отворяясь – доктор прощается с ночным гостем? – и с негромким стуком захлопнулась вновь. Может быть, это…

Нора метнулась в коридор и угодила прямиком в объятия Леонида.

– Тс-с… – прошипел он.

Ей удалось не завизжать. Возможно, потому что сердце подпрыгнуло аж к самому горлу и там застряло.

– Он держит Германа в тренажерном зале, – шепнул Леонид, сжимая ее дрожащую руку своей дрожащей рукой. – Беги к Лере, придумайте что-нибудь. У меня нет рычагов воздействия.

И, выпустив ее, молниеносно исчез.

Голова у Нора стала тяжелой от мыслей, которые к тому же образовали внутри черепной коробки свистящий смерч. Держит Германа в тренажерном зале? Аркадий? Но зачем?

Поскольку намечался визит к доктору Шадрину, она сперва сменила халат на джинсы и футболку. Затем поскреблась в дверь сестриной спальни и, не дожидаясь ответа, вошла.

Лера тут же села в постели.

– Нора?

– Хорошо, что ты не спишь. Одевайся.

– Что случилось?

Но, задавая вопрос, она уже тянулась за спортивными брюками, висящими на спинке стула.

– Только что в коридоре я столкнулась с Леонидом. Он выходил от Аркадия.

– И что?

– Он сказал, что Аркадий держит Германа в тренажерном зале и что нам с тобой следует принять меры для его освобождения.

– О господи…

– Я бы сказала иначе. Черт подери!

Аркадий сидел на краю стола и курил, пристроив пепельницу между ног. Появление парламентеров его как будто не удивило. Или не удивление уже не осталось сил.

– Аркадий, что происходит? – заговорила Лера. – Мы же, кажется, договорились…

– Ничего, – ответил он хриплым шепотом, заставившим обеих сестер вздрогнуть. Кашлянул и повторил уже спокойнее: – Ничего.

Беглым взглядом Нора окинула помещение. Измятая пачка сигарет, переполненная пепельница, две пустые коньячные рюмки, любительские фотографии в простых деревянных рамках. На подоконнике – высушенный до состояния гербария венок с головы Германа-Диониса. Внимание ее привлекла одна из фотографий. Несколько человек на фоне кирпичной стены гаража, среди них Герман и Лера. Герман обнимает Леру, слегка прижимая к себе. Ему двадцать четыре. Ничего особенного, просто смазливый мальчишка. Его красота еще не стала роковой.

Увидев, куда она смотрит, Аркадий усмехнулся:

– Он в полном порядке. При всей своей наглости.

Нора еще не придумала что сказать, как Лера шагнула вперед.

– Кончай это дерьмо!

Он перевел на нее взгляд своих усталых покрасневших глаз.

– Какое?

– Сам знаешь какое. – Голос ее звучал холодно и строго. Нора уже и забыла, что она способна говорить так. – Кто дал тебе право казнить и миловать?

– Я хочу знать правду. Только и всего.

– Правду? С чего ты взял, что он тебе ее скажет? А если скажет, то это будет именно правда. – Она немного помолчала, вглядываясь в его лицо. – Аркадий, ты дурак. Ни один человек не знает точно что собой представляет. Устроил тут охоту на ведьм!

– Я должен был догадаться, – кивнул Аркадий, – что вы дружно встанете на защиту своего героя.

– Ты ни черта не понимаешь.

– Нет, это ты не понимаешь, моя дорогая. Никто из вас не понимает. Его эффектная внешность застит вам глаза. Вы все глупеете, глядя на него.

– Аркадий! Да очнись же, наконец!

Он прервал ее движением руки.

– Вам нравится его красивое лицо, его красивое тело… его равнодушие, его беспринципность. Непревзойденная элегантность, с которой он швыряется сердцами. Думаешь, он способен на дружескую или любовную привязанность?

– Он привязан к Леониду. И он был привязан к Даниле.

– Да? Что ты знаешь об этом? В тот день, когда мы потеряли Данилу, он до позднего вечера не выходил из своей комнаты и не отзывался на стук. Но в конце концов мне все же удалось подобраться к нему. Он лежал на кровати, курил и читал книгу. Хочешь знать, какую? «Жюльетту» маркиза де Сада.

– В твоем возрасте пора уже научиться называть вещи своими именами, – сказала Нора, чувствуя, что терпению ее приходит конец. – Ты влюблен в Германа, но считаешь это недопустимым, поэтому не позволяешь себе проявлять даже простую человеческую симпатию. Трусишь и срываешь это на нем. И поделать со своей якобы позорной привязанностью ничего не можешь из-за редкостного внешнего сходства Германа с Региной, которая подвернулась тебе раньше. И приписываешь ему – что, наверное, хуже всего, – ее личные качества.

У доктора Шадрина отвалилась челюсть.

– Также полагаю, – продолжала Нора, глядя на его мужественное лицо шерифа из спагетти-вестернов, – что в глубине души ты благодарен судьбе и случаю за гибель Регины Новак. Теперь она навсегда останется твоей Великой Любовью, Великой Драмой твоей жизни, при том, что тебе уже не надо делать выбор между двумя женщинами. Трагедия на Большом Красном озере положила конец твоим мучительным колебаниям – остаться с