Рим – это я. Правдивая история Юлия Цезаря - Сантьяго Постегильо
Шрифт:
Интервал:
Серторий, который слышал эту беседу, хотя оба говорили тихо, держал при себе свои мрачные думы относительно будущего Цинны. Он уже обсудил с консулом то, что хотел. У него был собственный замысел: Испания.
Комната Гая Мария
Сын Мария уселся подле кровати и стал ждать, когда отец заговорит, но тот лишь метался по простыням. Гай Марий-младший положил руку ему на лоб. Ладонь обожгло жаром.
– Югурта! – вскричал Марий. – Где этот мерзавец?
– Он мертв, отец. Твои легионеры взяли его в плен и казнили в темнице, помнишь?
Гай Марий кивнул, но никак не мог успокоиться.
– А Тевтобод? Что о нем слышно? – спросил он мгновение спустя. – У него огромное войско… но нельзя двигаться на него бездумно… Надо выждать…
– Тевтобод пал в бою при Аквах Секстиевых. Ты победил его, тевтонов, кимвров, амбронов и всех, с кем тебе приходилось сражаться. Отец, ты всегда побеждал.
Казалось, Марий на несколько секунд успокоился. Перестав метаться в агонии, он снова заговорил:
– Тогда мы должны остановить… Митридата… Ты возглавишь левое крыло… Серторий – правое… Я – середину… Мы должны окружить его… всадники… как при Аквах Секстиевых… понимаешь?
– Понимаю, отец… Так все и будет.
Марий-младший не хотел ничего уточнять. Он не видел смысла объяснять умирающему отцу, что с понтийским царем в Азии сражается не он, а Сулла.
Гай Марий повернулся к сыну и мгновение пристально смотрел на него.
– Я выиграл все войны?
– Все, отец.
Гай Марий, семикратный консул, облегченно вздохнул, услышав ответ сына, затем, как и во время разговора с Цезарем, закрыл глаза.
Ему оставалось лишь несколько мгновений.
Руки перестали метаться по простыням. Тело застыло.
Гай Марий-младший вытащил из-под тоги золотую монету, осторожно разомкнул отцу губы и вложил ее в рот. Предстояло совершить остальные погребальные обряды, но Харон должен побыстрее получить свою плату, чтобы переправить через Стигийские воды того, кто был для Гая Мария-младшего величайшим, мудрейшим, искуснейшим римским полководцем всех времен. Разумеется, он не мог предвидеть будущего.
Атриум дома Гая Мария
Марий-младший вернулся к Цезарю-старшему, Цезарю-младшему, Серторию и ветеранам. Он сказал прямо, без обиняков: военный, без колебаний выкладывающий все как есть. Он объявил об этом так, как хотел бы его отец:
– Отец мертв.
Римский форум
Январь 86 г. до н. э.,
на другой день после кончины Гая Мария
Семья Цезаря возвращалась с Форума после сожжения тела Мария.
– Принесет ли это прискорбное событие хоть какой-нибудь мир? – спросила Аврелия мужа, пока они шли по направлению к Субуре в сопровождении рабов и ветеранов-популяров, бывших легионеров, сражавшихся под началом Мария, а теперь охранявших членов семейства Цезарей во имя дружбы и верности.
– Не знаю, – ответил Цезарь-старший.
Внезапно им повстречался многочисленный отряд вооруженных людей, возглавляемый относительно молодым человеком лет двадцати восьми.
– Это Фимбрия. – Цезарь-старший ускорил шаг, велев жене, сыну и дочерям следовать за собой. – Пойдемте домой.
– Кто такой этот Фимбрия? – спросил Цезарь-младший.
– Сейчас он – правая рука Цинны, а Цинна, сын мой, на деле правит Римом, подчинив себе Сенат и властвуя в народном собрании, – ответил отец и посмотрел на Аврелию. – И если Фимбрия захватит улицы Рима, то мира уже не будет. Фимбрия – самый жестокий из людей Цинны. Мы поддерживаем популяров, но ни Марий-старший, ни я не поддерживаем… точнее, никогда не поддерживали… способы, к которым готовы прибегнуть Фимбрия и сам Цинна, чтобы сохранить свою власть.
Афины
Март 86 г. до н. э.
Сулла взошел на вершину акрополя. Оттуда открывалось великолепное зрелище: для греков это было бедствием, для него – уроком. Город охватило пламя, среди всепоглощающего огня легионеры Суллы беспрепятственно предавались грабежу и насилию.
Долабелла был не слишком разборчив в средствах, но тревожился при виде того, как пылает легендарный город, так искусно украшенный Фидием и в прошлом поразительно умело управлявшийся Периклом: Сулла, его начальник, явно пустился во все тяжкие. Сначала повел на Рим легионы – неслыханное, беспримерное деяние. Затем разграбил святилище в Дельфах, а теперь поджег Афины под предлогом того, что жители будто бы радуются успехам Митридата в Греции, надеясь, что понтийский царь освободит эллинов от римского ига.
– Действительно ли это необходимо? – спросил Долабелла. Они стояли среди дыма и пламени.
– Для ведения войны – нет, – согласился Сулла. – Но если смотреть в будущее, это необходимо: мы оказываем давление на города, которые очень скоро должны решить, оставаться ли нашими союзниками или перейти на сторону Митридата. Теперь весь греческий мир прочтет мое послание: или вы с нами, или пламя поглотит ваш дом. Третьего не дано. Давай-ка уйдем отсюда, пока огонь не окружил нас и не преградил путь к отступлению.
Долабелла молча последовал за Суллой, осмысливая его жестокий, безжалостный ответ.
Domus Юлиев, Рим
Осень 86 г. до н. э.
Цинна явился к Цезарю-старшему без предупреждения, но его приняли радушно, как и прежде. И, как и прежде, с ним была дочь.
Десятилетней девочке было хорошо в этом доме, хозяйка относилась к ней так же, как к другим своим дочкам. Аврелия по-прежнему учила Корнелию греческому и была очень добра к ней.
Никто из родителей не стал просить Цезаря и Корнелию удалиться в задний атриум, пока старшие обсуждают государственные дела и другие серьезные вопросы. Им не сказали ни слова. Цезарь взял девочку за руку, и оба направились прямиком в таблинум – подслушивать.
– Уход Мария стал настоящей бедой, но я вижу, что ты хорошо управляешь городом, – дружелюбно начал Цезарь-старший. – Консулом вместо Мария назначен Луций Валерий Флакк, человек благоразумный. Это представляется мне удачным ходом: так мы успокоим наиболее враждебных к нам сенаторов из числа поборников старины.
Он не упомянул о жестоком Фимбрии, которому Цинна предоставил широкие полномочия.
– Именно потому я его и назначил, – ответил Цинна, наливая себе вина. – Флакк, несомненно, осмотрителен. Иногда мне даже кажется, что чересчур.
Никто не откликнулся на его замечание. Цезарь-старший знал, что Цинна готов пойти на крайние меры, чтобы удержать власть, и поэтому в течение нескольких месяцев поощрял возвышение Фимбрии.
– Я пошлю в Грецию новое войско, – внезапно объявил Цинна. – Не желаю, чтобы войну с Митридатом и дальше вел Сулла.
– Он одержал несколько побед, – осторожно заметил Цезарь-старший. – При Херонее и Орхомене, если не ошибаюсь. Может быть… этих побед слишком много?
Цинна улыбнулся:
– Ветеран Цезарь всю жизнь старался не занимать
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!