Повороты - Алиса Юридан

Конечно, этого нельзя было допустить.

Уолтер прибавил скорость, и Рэйчел занервничала ещё больше. Он знал, что на такой скорости и на такой дороге, да ещё и в панике, Рэйчел не рискнёт отвлекаться на телефон. Он был прав. Впрочем, часто ли он бывал неправ?

Решив обезопасить себя, он вынудил Рэйчел повернуть не там, где она должна была повернуть, и тем самым они ехали уже не к Саре, а совершенно в другом направлении. В направлении той самой высокой дороги. Да, эта дорога не для такой погоды и не для такой спешки. И не для такого состояния водителя. Если быть совсем уж честным, Уолтер понял, чем всё это может закончиться, ещё когда машина Рэйчел знатно повихляла на прямой дороге. Возможно, именно потому он и подтолкнул её в направлении достопримечательности. Возможно — знать точно Уолтер не хотел. Как бы то ни было, всё уже произошло — так зачем копаться в себе и анализировать своё поведение?

Да, возможно, он знал, что скоро впереди будет крутой поворот, и что Рэйчел его вряд ли переживёт — но какая теперь разница, знал он что-то там или нет? Всё случилось практически само собой — теперь это выглядит несчастным случаем, фактически, им и является.

Когда он увидел, что Рэйчел не справилась с управлением и её машина, снеся ограждение, исчезла из поля зрения, когда всё это происходило, эти несколько безумно долгих секунд Уолтер чувствовал бесконечное сожаление. Он знал, что Маккартни не переживёт это падение. Ему было жаль её. Жаль, что всё так сложилось. Она была так молода! Ей просто очень, очень сильно не повезло. Просто дичайше.

Лучше бы она никогда не встречалась с ними.

Остановившись, Уолтер почувствовал, что произошедшее затронуло его больше, чем он думал. Не то что бы очень сильно, но… Но Маккартни ему действительно была симпатична. Пока не докопалась до истины. Но если быть совсем честным — то после этого ещё больше. Она доказала, что умна и сообразительна, что самостоятельна и смела, и это ему нравилось. Нравилось, правда. Потому-то сейчас ему было не то чтобы тяжело, но как-то не по себе. Давно с ним такого не было.

Встряхнувшись, Уолтер поехал назад. Хотя он знал, что шансов выжить у Рэйчел практически не было, он должен был убедиться в этом на сто процентов. Найдя то, что осталось от её машины, он увидел и её.

Слава богу, её тело пострадало не очень сильно. Если бы Уолтер обнаружил, что она пострадала так же, как и машина, которую буквально разорвало на части, то его бы мучало это ещё сильнее. Но нет, она визуально была почти как живая. Бледная, с закрытыми глазами, со струйкой крови, стекающей по белому лбу, она казалась ему ещё более хрупкой, чем при жизни. Хрупкая фарфоровая фигурка. Из тончайшего фарфора. Внезапно Уолтер почувствовал отвращение — и отвращение то было к Ричарду Хоффману. Если бы тот ублюдок не напал на него, милашка Маккартни была бы жива. Хотя, если разобраться, то ублюдком был и Прайс — не назначь он Сару вместо Уолтера, ничего бы этого не случилось.

А теперь он стоит над телом Рэйчел Маккартни, которая вовсе не заслужила такой кончины, и, кажется, жалеет обо всём, что произошло.

Рэйчел. Рэйчел Маккартни. Какая же она красивая. Красивая и мёртвая.

Уолтер покачал головой.

Эмоции ему не очень свойственны. И ему ещё жить и жить, так что не стоит сейчас поддаваться чему-то человеческому, что сейчас пытается из него вылезти — а то он, чего доброго, начнёт мучаться чувством вины и будет видеть её лицо перед сном.

Нет.

Нет и нет. Она, безусловно, достойна скорби. Но он не должен себе этого позволять.

Уолтер вздохнул, в последний раз взглянул на Рэйчел и поехал прочь от места происшествия.

Постепенно он снова обрёл трезвость мысли. Пытаясь не думать о Маккартни, он начал думать об Оуэллсе и о том, что это дело наконец-то можно будет закрыть со спокойной душой.

Ну, почти спокойной.

Уолтер знал, что другого выхода у него не было. Знал, что теперь, когда Рэйчел всё поняла, ему всё равно пришлось бы как-то от неё избавиться. Он был почти рад, что всё так сложилось, и ему не пришлось ничего делать самому. Всё-таки он не любитель подобного. Да и Маккартни была настолько мила, что ему было бы, пожалуй, даже тяжело. Но несчастный случай — то, что нужно. Судьба благоволит ему. Хотя жаль её, конечно.

Но ничего не поделаешь.

* * *

Всё закончилось, и уже совсем скоро Сара должна была вернуться в родной отдел. Но она не чувствовала радости по этому поводу. Её настолько переполняла усталость, что на другие чувства просто не было сил.

Она устала. Она безумно, дико устала, и теперь, пожалуй, понимает Прайса лучше, чем раньше. Ей хотелось только одного — чтобы всё это закончилось раз и навсегда, и как можно скорее. Она устала недоумевать, устала винить себя, устала пытаться найти объяснения, устала от всех этих взглядов и фраз, унижающих её, устала от постоянных раздумий и подозрений.

До смерти устала.

Сара знала, что она всё равно вернётся в отдел и продолжит работу, потому что по-другому она не сможет жить. Но сейчас, в данный момент, ей хотелось бросить всё, выйти отсюда и навсегда уехать и забыть про полицию, про все эти чёртовы убийства и смерти. Хотелось до одури. Но она была права — по-другому жить у неё не получится, несмотря на все испытания, которые выпали на её долю за последнее время.

Уолтер и Майкл уверяли её, что ей необходим отпуск — хоть немного восстановить силы и нервы. Оуэллс-таки признался во всём, и дело Хоффмана было закрыто со спокойной душой. Ей было жаль, что она не смогла тогда получить его признание — возможно, что-то повернулось бы иначе. Она так и не смогла понять, в чём тогда ошиблась. И, видимо, никогда уже не поймёт. Как и почти всё, связанное с этим делом. С убийством Ричарда всё понятно — Мартин Оуэллс полностью и безоговорочно закрыл это дело. И даже если он вдруг его не убивал, а лишь взял вину на себя, Сару это уже не волновало. Ни Оуэллс, ни Хоффман — нет. Гораздо больше её волновало появление и поведение Рэйчел Маккартни. Почему она это сделала, зачем ей так нужно было добиться отстранения Сары? Почему она так упорно обвиняла её? Почему она появилась в отделе именно сейчас? Как она связана со смертью Ричарда Хоффмана? Что вообще ей было нужно изначально? Сара вспоминала свой первый разговор с Рэйчел, когда та толкала свой монолог про отца и огромное желание работать в полиции, вспоминала, как Прайс смотрел на неё, явно довольный появлением столь милой и прилежной ученицы, как она вела себя, свои впечатления от неё. Нет, определённо, Рэйчел появилась здесь не из-за Хоффмана. Это просто какое-то дикое совпадение.

Но почему произошло то, что произошло в квартире Хоффмана? Зачем ей нужно было убирать Сару из отдела? Зачем ей нужно было обвинять её? Зачем она поехала к Паркер, что там произошло? И самое интересное: зачем она звонила ей — ей — буквально за мгновение до трагедии?

Слишком много вопросов, и теперь все они навсегда останутся без ответов.