Химера - Джон Барт

- "Что за карты?"

- "Я выразилась фигурально. Пока ты исполнял на горе свою героическую работу, я не сидела сложа руки. Моя соседка по комнате в ЛУ специализируется по метеорологии и попутно проходит вулканологию; так вот, она предсказывает, что сегодняшние дневные толчки с эпицентром на горе Химера вкупе с господствующими в последнее время южными ветрами, временем суток (почти полный отлив), месяца (полнолуние) и года (весеннее равноденствие) произведут через каких-то несколько страниц небывалый подъем воды. Серия опросов, проведенных нами пару часов назад среди ксанфийских рыбаков (свои контакты с которыми я сейчас разъясню), подтвердила это предсказание. Вот что я предлагаю: я сейчас полечу на Пегасе домой - ради пущего эффекта - и объявлю папочке, что, если он не отцепится и не запустит всю эту полцарства-и-руку-дочери канитель, ты явишься аки Посейдон и затопишь весь город. Ты тем временем молишься своему отцу (с которым я, по правде говоря, надеюсь повидаться после нашей помолвки, и с твоей матушкой тоже), чтобы он протянул нам руку помощи или по крайней мере простил обман. Думаю, мы можем рассчитывать, что дворцовая стража тут же смотается: они по большей части горцы и как огня боятся утонуть. В какой-то момент, когда ты с паводком в поводу продвинешься по равнине к Ксанфу, к папаше прибудет делегация женщин из рыбацких поселков и предложит ему политически предложиться тебе сексуально взамен на то, что ты пощадишь город взамен на то, что он гарантирует ксанфийцам бытовой матриархат, за который их женские группировки агитируют годами. Уловил? Видишь ли, в ту самую минуту, когда я сегодня в полдень вышла в этом хитоне, их лоббистки начали переговоры со мной как новообращенной, и мы все это с ними проработали. Папаша клюнет на эту идею, потому что думает, что ты клюнешь на эту идею, потому что он думает, что ты этакий оголтелый насильник, верно? А я веду себя так, будто очень обеспокоена перспективой, что мой суженый переспит со всеми этими женщинами, как оно и есть. Ну а ты на самом деле их целомудренно отвергаешь, в точности как это было с моей сестрой, и я указываю отцу, что это доказывает: все это - мухляж со стороны твоего прежнего наставника, который по каким-то таинственным причинам намеревался тебя подставить, как оно, я думаю, и есть. Папаша соглашается со всеми условиями, ты упираешься, пока луна не доходит до зенита, - тут прилив должен повернуть вспять; потом соглашаешься не затоплять город и громогласно просишь Посейдона унять воды. Смысл того, что ты идешь вместе с приливом, а не летишь на Пегасе, забыла тебе сказать, в том, чтобы продемонстрировать смену аллюра, - не так ли поступил Персей, когда спас Андромеду, не прибегая к помощи головы Горгоны? В своей выпускной работе я защищаю тезис, что легендарные герои раз за разом поступают так, дабы показать: крутизной своей они обязаны общей благосклонности богов, а не тому или иному конкретному образчику амуниции, каковые могут быть утеряны, украдены или нейтрализованы. Я понимаю, что это слишком спорное обобщение, но мне нужно предоставить краткий вариант уже к середине семестра. Надеюсь, ты взглянешь на составленный мною список примеров и контрпримеров. Все ясно? Как ты заставляешь Пегаса набирать или терять высоту? Но может, ты не хочешь все это делать…"

- Я предложил на ней жениться, она закричала "Ура!" и согласилась, мы так все и сделали, это сработало, и еще многое в придачу. Филоноя не упомянула, что боровшиеся за освобождение ксанфийские женщины относились к поклонницам диких кобылиц; я воздел свое копье и деликатно выступил перед живописным прибоем, нагорная деревенщина съела все с потрохами; затем из-за стены раздалось оглушительное ржание, и в неверном свете уходящего дня я увидел, что через равнину на меня в конном строю несется нечто вроде дюжины полных лун или ополоумевших желейных медуз - задрав юбки и задом наперед, параграф d текста-в-тексте и т. д. Это был сразу и Коринф, и Тиринф; я уронил свое копье и нырнул в буруны; мы проиграли бы в этот вечер, если бы не ядреный Пегас: он учуял на этих торжествующих южанках гиппоман, спикировал необузданным с зубчатых стен, словно пятиногий дракон, и наставил рога двум ксанфийским ломовикам, пока не осознал, что их спасающиеся бегством жены только играли в лошадок.

- "Руку моей дочери и беспрепятственный переезд в Коринф", - предложил мне Иобат.

- "Не идиотничай, - сказала Филоноя, - он может овладеть всей Ликией точно так же, как и мной, просто взяв ее, когда пожелает".

- "Ее плюс полцарства - раз и навсегда, а? О лучшей сделке не приходится и мечтать. Или ее плюс наследование всего и вся, на выбор".

- Я уже открыл было рот, чтобы произнести тету из "Так и быть", но Филоноя среагировала быстрее: "Берем и то, и то".

- "И то, и то!" Иобат свистнул своим сухопутным крысам вверх, на крышу; я - Пегасу вниз, на берег; Филоноя своему предполагаемому свекру наружу, к прибою.

- "Подразумеваешь ведь и то, и другое, и третье, разве нет? - с трудом спросил царь, вкладывая руку своей дочери в мою. - Ну так наслаждайся ими в добром здравии". Филоноя расцеловала его, сбросила свой хитон и жеманно склонила головку на мою руку. Тут же была провозглашена наша помолвка (наряду с матрилинейно-патриархальным домоуправством для Ксанфа, компромиссом, нехотя принятым потрясенными кобылокультистками), свадьба должна была состояться по возвращении Иобата и Совета отечественной обороны из освидетельствующего путешествия на гору Химера. К сожалению, на спуске экспедиция была перехвачена среди козьих пастбищ отрядом мстительных амазонок, возможно действовавших на основе просочившейся от ломовиков информации: полдюжины высокопоставленных ликийских официальных лиц пало в стычке, еще полдюжины членов совета, включая и царя, были захвачены в плен; этим по очереди вручался нож и предоставлялся выбор - избавить себя при его помощи либо от жизни, либо от детородного члена. Из последних шести единственный, кто склонился к последней альтернативе (Председатель СОО), был выпущен на свободу и донес до всех - со слезами на глазах, но не, вопреки рассказам некоторых пошлых историков, высоким голосом, - что одиннадцать ликийских матрон были обезмужены (но не обезмудены), что Филоноя осиротела и воцарицилась, я сам обестестыцен, разминистрен и воцарен, что Химеры, по всей видимости, больше не было, а мой сделанный по горячим следам отчет об оставленных ею следах правилен во всех деталях кроме одной: на фаске скалы имелся не сажистый силуэт, а лишь сажистый контур или очерк, под которым был обнаружен (и доставлен мне доблестным старым чиновником) сажистый свиток, запечатанный оттиском на воске вздыбленной Химеры и надписанный снаружи (по саже): Б от П: Начать в Середине Нашего Жизненного Пути. Мне было приятно заключить, что Полиид не умер, а только преобразился. Филоноя учила меня читать и писать; я отложил свиток и напрочь забыл о нем - до сегодняшнего утра. Спихните меня. Мы поженились и короновались и с тех пор неизменно были счастливы. Спихните меня. Изгоните меня из города. Пегаса отпустили пастись, и теперь он тише воды, ниже травы.

- В заключение я хочу привлечь ваше внимание к двусмысленности моей официальной легендарно-мифической истории. Я так и не был никогда формально очищен от вины по делу Главка и моего брата. Мое поведение в Тиринфе в лучшем случае можно характеризовать как сомнительное. Кроме меня самого, не осталось в живых ни одного свидетеля потопления Химарра и карийских пиратов. Единственные возможные свидетели разгрома солимов и амазонок были мною последовательно чуть не до смерти затоптаны, а последняя - изнасилована и депортирована; я ни разу не удосужился побеспокоиться и узнать что-либо об этом младшем капрале в Коринфе - факт, который наглядно характеризует мое очевидное безразличие к благоденствию как моей матери, так и родины. Я не могу представить даже хитона, ибо его насовсем прибрала к рукам Филоноя. От Химеры - никаких следов ни ее существования, ни погибели, если не считать моего наброска, воспроизвести который на любой скале может любой школяр. От Полиида, единственного, кроме меня, свидетеля монстромахии, никаких дальнейших признаков жизни, за исключением занудного текста этой лекции. Единственное мое наглядное чудо, подъем вод, как я уже показал, явилось скорее плодом хитроумного расчета, чем волшебства. Пегас, безусловно диво дивное, был повит кузеном Персеем, а не мной, мне же его просто ссудила Афина; к тому же он уже не тот, что был. Но завершающим доказательством, ежели в таковом имеется потребность, моей прохиндейской натуры служит то, что накануне своего сорокалетия, когда, как вы знаете, типический - подлинный - легендарный герой вдруг впадает в немилость у богов и людей, я наслаждаюсь преданностью своей жены, уважением детей, почитанием подданных, восхищением друзей и страхом врагов - все это свидетельствует о протекции Олимпа. Вышвырните меня.