So let it be written: подлинная биография вокалиста Metallica Джеймса Хэтфилда - Марк Эглинтон

Таннер завязал с карьерой музыканта, позволив Джеймсу стать полноправным лидером. Таннер еще появится в жизни Хэтфилда, но его музыкальное участие на этом заканчивается. «До сих пор не могу объяснить, почему я сдался, вместо того чтобы показать грозный средний палец и двигаться дальше, – говорит Таннер, – но корабль отправился в путь, а я решил остаться на суше».

А тем временем на другом конце города, в Ньюпорт-Бич[10], планировал свое будущее неуклюжий датский мальчишка, неравнодушный к так называемой «новой волне британского хэви-метала» (НВБХМ[11]). Предстоящая судьбоносная встреча невероятным образом изменит жизнь и карьеру не только этого паренька, но и карьеру Джеймса Хэтфилда.

В плане географии, как и привилегий, годы становления Джеймса Хэтфилда и Ларса Ульриха были диаметрально противоположными. Либеральное воспитание Ульриха уже и так широко освещено в прессе, но, чтобы понять, почему Хэтфилду и Ульриху столь эффективно работалось вместе, важно иметь более глубокое представление.

Ларс Ульрих родился зимой 1963 года в зажиточном северном пригороде Копенгагена (Дания), Гентофте. Его отец Торбен был всемирно известным теннисистом, а также превосходным джазовым музыкантом, исколесившим за свою карьеру весь земной шар. А дома Торбен занимался философией и кинопроизводством.

В музыкальных кругах у семьи Ульрихов тоже было полно связей. Еще до рождения Ларса Торбен регулярно летал в Лондон и выступал с великими мастерами джаза вроде Хамфри Литлтона. В детстве Ларс мог позволить себе слушать музыку, доступную единицам. Он стал одержим роком, и любимой группой были Deep Purple.

Уже в четырнадцать лет у Ларса была ударная установка. Он выдалбливал песни Deep Purple и KISS в своей комнате, пока прогрессивные родители не стали спокойно воспринимать страсть сына к тяжелому року. Привилегированное воспитание Ульриха, сильно контрастирующее с более суровым детством Хэтфилда, выходца из семьи рабочего класса, стало решающим фактором в их отношениях, что привело к мощному альянсу.

В августе 1980 года, когда теннисная карьера Торбена постепенно подходила к фазе ветерана, семья Ульрихов эмигрировала в зажиточный пригород Лос-Анджелеса, Ньюпорт-Бич. Там жил близкий друг Торбена, австралийская звезда тенниса Рой Эмерсон.

У Ларса был потенциал стать теннисистом, поэтому в плане тренировок и более благоприятной обстановки Соединенные Штаты давали больше возможностей. Также родители заметили любовь сына к музыке, поэтому решили, что переезд в Америку позволит Ларсу развить свое увлечение.

Несмотря на то что Ларс с удовольствием играл в теннис, музыка – особенно тяжелая и европейская – неизменно овладевала его сердцем и разумом. Вечно любознательный ученик средней школы Корона Дель-Мар, он вскоре приобрел британский журнал Sounds, служивший прямой связью с Европой и зарождающейся НВБХМ. Именно семья Эмерсонов купила этот импортный журнал, и Ларс приходил к ним и читал от первой до последней страницы.

Очень мало кто следил за этим новым британским музыкальным движением. То было время задолго до интернета, файлообменников или любых других средств прослушивания новых групп – оставалось лишь читать о них и отправлять почтой импортные синглы или кассеты. Ларс же был на несколько шагов впереди остальных.

Парня, который знал о сцене НВБХМ все, звали Джон Корнаренс. Он был на три года старше Ларса и Джеймса и вырос в Северной Калифорнии. В юности он постоянно переезжал, а в начале 70-х понял, что его привлекает тяжелая музыка. «В восемь лет я увлекся тяжеляком, – рассказывает он автору. – Я выписывал себе K-Tel[12], и там была песня The Kinks You Really Got Me, которую я постоянно перематывал и не мог наслушаться». Корнаренс заметил, что его тянет к Black Sabbath и Led Zeppelin. В результате интереса ко Второй мировой войне он увлекся группой Blue Öyster Cult, потому что ему нравился военный символ на обложке альбома Secret Treaties. «Я был единственным пареньком в средней школе в футболке BÖC, и все, наверное, считали меня каким-нибудь осатанелым психом!»

К началу 1980 года Корнаренс уже стал огромным ценителем тяжелого рока. Годом ранее он открыл для себя журнал Sounds и тянулся к музыке, которую не слушал никто. «Я всегда старался первым находить новинки и искал то, о чем никто не слышал, – продолжает Корнаренс. – Благодаря Sounds я увлекся импортной музыкой и где-то в 1980 году приобрел сингл Angel Witch».

Несмотря на то что Angel Witch так и не достигли успеха Saxon и Iron Maiden, группа была одним из важнейших представителей зарождающейся НВБХМ. Достать сингл Angel Witch в то время было большим достижением.

Принимая во внимание огромное население Южной Калифорнии, вряд ли можно было надеяться, что те немногие, кто следит за новой забугорной музыкальной сценой, в итоге встретятся, особенно учитывая, что Ларс жил почти в 100 км вдоль побережья. Однако они действительно встретились, и Корнаренс прекрасно помнит, где: «Я пошел в клуб “Кантри” на концерт группы Майкла Шенкера, а после дошел до парковки и увидел мелкого патлатого паренька в туровой футболке Saxon. Я был в полной уверенности, что о Saxon в Америке, кроме меня, не знает никто!»

Два подростка тут же разговорились. Корнаренс вспоминает: «Я подошел, и мы стали разговаривать о Saxon. Затем я ему сказал, что у меня есть новый сингл Angel Witch, и от удивления он чуть не сделал сальто назад». Они обсуждали любимые группы. «Мы с ним сразу же нашли общий язык», – говорит Корнаренс.

Следующий момент в очередной раз доказывает уникальность Ларса Ульриха. Вместо того чтобы встретиться через несколько дней или месяцев, Ларс уже на следующее утро стоял у дверей Корнаренса, горя желанием порыться в коллекции пластинок. Его энтузиазм и страсть застигли весьма спокойного и невозмутимого Корнаренса врасплох: «Он водил машину матери – старый коричневый AMC “Пейсер”[13] – это была, наверное, самая уродливая тачка, которую придумало человечество. Он приехал на следующий же день, и мы часами болтали и слушали музыку».

По словам Корнаренса, они сразу же стали хорошими друзьями: «Через несколько дней я приехал к нему, и мы, как Бивис и Баттхед, сидели и обсуждали НВБХМ!» Ульрих с Корнаренсом регулярно обчищали музыкальные магазины в поисках нового материала.