Метро 2033. Право на силу - Денис Шабалов

– Ты там это… если чё… ну… о моих позаботься уж, лады?

Единственный, кто поначалу был против многоженства, – отец Кирилл. Как же – свальный грех! Блудодейство! Христианством строжайше запрещено! Однако и он – умный человек – вскоре понял, что иного выхода нет, и не стал придерживаться догм. К тому же со скрипом, но признал, что в Ветхом Завете не единожды приводятся примеры полигамных браков. Ламех, потомок Адама в шестом поколении, имел двух жен – Аду и Циллу. Двух жен – Рахиль и Лию – имел внук Авраама Иаков… Но самым большим женолюбием прославился сын Давида царь Соломон, у которого, как сообщает Библия, было семьсот жен и триста наложниц. Хоть и праведником слыл – а поди ж ты… Конечно, Ветхий Завет прямо не разрешал двух жен… но и не запрещал, вроде… Короче – слаб человек, и Бог его слабость терпит. Ну а раз уж Бог терпит, то и отцу Кириллу роптать не след. Потому, когда к нему пришел Данил и сообщил, что в дополнение к Иринке берет второй женой Ольгу, – ничего не сказал, вздохнул только, но брак зарегистрировал. А куда деваться? Все Убежище уже знало о том, что случилось с Серегой…

Сергей погиб по глупости. Самый младший он был в их тройке и самый гонористый. Молодость в заднице играла, выпендреж в голове. Несколько лет назад, когда группа ушла в достопамятный рейд за витаминами – в Убежище тогда началась нешуточная эпидемия цинги и Айболит спешно услал сталкеров в ЦРБ[15], – полез Серега туда, куда не надо. Вопреки приказу полез, хотя отлично слышал, как Данил орал, чтоб стоял на месте. Ну и попался – в щели той, куда он лез, надеясь проникнуть в здание больницы, сидел горыныч. Выскочил, хватанул за голову и в щель утащил, напарники даже дернуться не успели. И тело тогда достать не удалось – щель уходила глубоко, да вдобавок изгибалась так, что мутант, оставаясь за укрытием, мог бить своими щупами, не вылезая из-за угла. Лезть – себе дороже. Ариец сунулся было – и его чуть не затянул, да вдобавок еще и плюнул вдогон. Хорошо не попал – слюна у горыныча не подарок. Скинули в щель пару «эфок», этим и ограничились. Недолго Серега в составе группы проходил, с полгода всего, а память о себе хорошую оставил. Хоть и с гонором был, а в трудную минуту Данил с Сашкой на него как на себя положиться могли, ни разу не подвел.

Вот и получилось, что Ольгу к себе Данил взял – Сашка тогда уже с двумя женами жил, а у Данила только Иришка. Уговорить ее было трудновато – норовистая собственница возле мужа терпеть никого не собиралась. Однако – жутко хотела ребенка, и Данил этим воспользовался. Сам-то он из-за мутаций был бесплоден, а у Ольги от Сереги остался месячный пацаненок. Хоть один ребенок в семье, хоть не свой – и то радость… Правда, недолго Иришке радоваться пришлось – после гибели мужа у Ольги пропало молоко. Пытались ребятенку сухое разводить или сгущенкой кормить – плакал, ел мало, а потом и вовсе отказался. Так и умер через несколько месяцев. Жуткое время было. Данил даже сейчас, после двух прошедших лет, вспоминая – содрогался. Ольга слегла, одной ногой на том свете, другой – на этом. Иринка с ней несколько месяцев как с малым дитем кружилась, тянула из могилы, как могла. В те темные и жуткие месяцы они и сдружились, да так, что водой не разлить. Какая уж тут ревность, когда рядом, с другой стороны от мужа, лежит не соперница, а, почитай, сестра родная. Дорого та дружба досталась. Эх, жизнь, жизнь…

* * *

Выспаться Данилу не дали. Только начал задремывать – стук в дверь. Иришка заворочалась, приподнялась, нащупала в темноте мужа.

– Ты тут? Кого там еще принесло? Поспать не дают после смены! Всю ночь грибы резали… Откроешь?

Данил поцеловал ее в горячую со сна щеку, скинул одеяло.

– Открою, спи.

– Свет не включай только, Ольгу разбудишь…

Ольгу разбудить всегда было большой проблемой, но Данил все же ощупью добрался до двери и, приоткрыв ее, выглянул наружу.

В коридоре стоял Димка Слепой – парнишка лет двенадцати, исполнявший обязанности кого-то вроде почтальона Убежища. Димка был слеп от рождения – радиация постаралась. Но хотя вместо глаз в глазных впадинах слезились дрожащие мутные студенистые горошины, в коридорах и переходах он ориентировался превосходно. Перемещался, касаясь одной рукой стены, а тросточкой в другой руке нащупывал путь, бодро чесал вперед и, начиная с трех лет, ни разу не заблудился и не сбился с пути.

– Здрасьте, дядь Данил! Тебя полковник вызывает! – выпалил он.

Димка каким-то своим внутренним чутьем всегда безошибочно определял, кто перед ним стоит. Данил поражался – это какую же чувствительность надо иметь, чтобы так чутко держать несколько метров окружающего пространства и всегда знать, что происходит вокруг тебя?!

– Здоров, Димок! Ладно, передай, сейчас буду.

Данил закрыл дверь и с досадой вздохнул. Родионыч ему хоть и не начальство – сталкер птица вольная, сам себе начальник и по определению и по роду деятельности, – но игнорировать его вызов не стоило. Невежливо это по отношению к наставнику, придется идти. Сон, похоже, накрывался медным тазом.

В рабочем отсеке кроме хозяина уже сидели Герман и зампотыл Сычин. За свою маниакальную жадность и скопидомистость последний получил прозвище Плюшкин. Данил, когда-то в детстве прослушавший бессмертное произведение Гоголя на уроке литературы, был полностью с этим погонялом согласен.

Данил постучал, вошел, прикрыл за собой дверь. Кивнул, приветствуя обоих, посмотрел на Родионыча.

– Здравия желаю, товарищ полковник, – как-то так повелось, что к Родионычу он чаще обращался именно в такой форме, а не по имени-отчеству. – Вызывали?

– А, Данька! – полковник же оставлял за собой право называть своего двадцатиоднолетнего воспитанника так, как звал и в десять, и в пятнадцать. – И тебе не хворать. Давай-ка, ходи сюда, разговор есть.

Данил прошел, сел за большой прямоугольный стол с торца, напротив Родионыча, вопросительно посмотрел на полковника.

– Со стороны войсковых вчера ракета была, – по-военному, без предисловий, начал глава Убежища. – Желтая. Хрен знает, что у них там случилось, может, как тогда с «тареном», но посмотреть не мешает. Сходите с Санькой?

– Почему мы? – удивился Данил. – Случай-то рядовой. Пошлите вон из партизан кого. Нам завтра в ГБР, а потом сразу в рейд уходим.

– Рядовой – да не рядовой, – полковник встал, прошелся в проходе между столом и стеной, на которой висела карта района, снова сел. – Не волнуйся за ГБР, если надо, освободим. Ты куда в рейд-то собрался? Мимо войсковых не пойдешь?

– Не знаю пока, – Данил, усмехнувшись, пожал плечами. – Может, на завод сходим, может, на подстанцию, а может, город пошерстим. Мест нехоженых пока еще везде полно.

– Ой, да ладно тебе, Добрынин! – подал голос Плюшкин. – Все знают, что у правильного сталкера маршрут загодя рассчитан!

– Все знают, что правильный сталкер о маршруте до рейда не говорит, – Данил особо выделил слово «правильный». – Так что извиняйте, товарищ Плюшкин, не ваше собачье дело!