Ты мне Никто!!! И я тебе никто! И никогда не будем... - Ирина Кириленко

И ушла. Митюшу догонять. Ну, молодец, чё! Хорошо слова отрепетировал. Не зря время потратил. Всё чётко. Кратко. Как я привык. Счас лыба сойдёт, всё проанализирую. Разбор полётов, так сказать. Не забыл ли чё. Чтоб не догонять досказывать. Брат, значит. Я так и думал. Там же на вывеске мигающим во всё табло «брат» и написано. Я просто прочитать забыл. Во гадство!

Пятница, наконец-то, пятница! Неправильно живу. От пятницы до пятницы. Рабочая неделя, семинары-лекции. А в выходные всё! Свобода! Сплю, ем, ем, сплю. Белка в колесе с еженедельными двухдневными зимами. Мужика нет? Ау, прынц, ты где потерялся? Да не потерялся я, тетёха! Я все выходные тебя по клубам да театрам поджидаю. В музеях был, в библиотеках караулил. Спишь, что ли? Сплю, ой, сплю-у-у. Надо бы, конечно, это как-то решать. Дать шанс человеку. Выбраться с дивана. Но лень. Та ото ж…

Нет у меня никого. Нет и не будет. «Я тебе никто. И ты мне никто. И никогда не будем.» А это-то причём?! Вообще, голос другой. Без королевского оттенка. Земной такой голос. Запретный. Одноразно-трахательный. Всё, забыли.

— Ир, я тут сказать хотел… В общем, по-дурацки всё вышло. Не хотел я. Само прорвалось. Обоснованно-аффектно. Прости, а?

Мнётся стоит. Вновинку извиняться? Ладно, я добрая. Чего человека мучить? Не будем, так не будем. Ни ты мне, ни я тебе. Гуляй дальше, профессор.

— Ничего страшного, я переживу. Не берите в голову. Вам не о чем беспокоиться.

— Да задолбала ты уже этим «беспокоиться», понятно? Не беспокоюсь я ни капли! Где вас только таких куриц делают?! Тоже мне, принцесса! Прям ночей не сплю — беспокоюсь. Размечталась!

— Вот и ладненько. Тоже, значит, беспокоиться не буду. Шли бы Вы, Серёжа Петрович… семинар вести. Звонок уж отзвенел. Одни мы в дверях застряли.

— Ну, и пошла ты!

— Ну, и иду…

* * *

В деканат бы как-нить днём сгонять. Разведать там, чё как. Реально ли в другую группу податься. Чтоб без Орлова. Пусть даже Семён Евгеньич будет. Не фонтан, конечно, но, всё же, эффект-то не тот. Рикошетный. Не напрямую. Мне ещё тут влюбиться не хватало. Со всеми прелестями и побочками. Итак башня худая, а то, вообще, потечёт. Оно мне надо?!

Настроение хорошее, погода шепчет, да и в деканате с пониманьем отнеслись. Сказали, найдёшь, с кем поменяться, мы не против. Как не найти? Там пол потока — хоть прям счас. К Орлову-то в группу. Лотереей придётся выбрать. От дуры!

Ну, здрасте вам, приехали! Стоят у лестницы два сокола. Один — Орёл, другой — наперсник. Откуда вы на мою голову?! Так же хорошо всё было! Спакуха, только не нагнетай! Я, вообще, ничё не вижу. У меня важный телефон. Разговор с телефоном. Да с Танькой, блин! «Аллё, Таня? А я Федя. Ну, и дура!»

— Танюш, привет! Да просто так звоню. Минутка образовалась. Перерывчик небольшой. Счас лестницу миную, и вздохну свободно. Как ты? Какие планы на выходные?

Пробегаю мимо «парочки», киваю вскользь, мол, здрасте. И заскользила. Ступеньки древние, стёртые. Только что скользить и можно. Чтоб ноги не переломать. Эскалатор типа.

— Шкалик, дура набитая, СТОЙ!!!

— Шкалик-дура-набитая? Не, Тань, это не мне. Да у нас тут всяких шкаликов, как грязи! Погоди минуту.

— Идиотка! Ты что, совсем сдурела?! Тебе жить надоело, или у тебя своих шей десяток: ломай-не хочу?!

— Извините, Сергей Петрович, я больше не буду.

Повернулась к пролёту и дальше скольжу.

— Я тут, Тань! Да мимо просвистело и ага. Чего говоришь? Погоди, у меня автобус подходит. Да мчится на всех парах. Я вечером перезвоню. Пока, лапушка, целую!

— ШКАЛИК!!!???

— Знаете, Сергей Петрович, я там перед Вами извинялась, но это исключительно из уважения к сединам. Не надо злоупотреблять, ладно? Вам чего, вообще, от меня надо-то? Сижу, как мышка, не болтаю, не хамлю, к занятиям готовлюсь, вид делаю, что незнакомы. Отстаньте, а?

— Кто это был?

— Чего???

— По телефону. Кто. Это. Был?

— Подруга.

— Подруга — лапушка и целую?

— Ну, я всех, кто мне дорог, время от времени лапушками зову. И даже целую.

— Меня так тоже звала…

— Вам показалось.

— И чего хотела?

— ???

— Лапушка Дня. Чего ей надо?

— Да так, о своём, о девичьем болтали.

Вынимаю телефон, открываю «звонки», показываю.

— Мне всё равно.

Читает: «Таня».

— И мне до фонаря. Счастливо оставаться!

— Понимаешь, Сёма… Вот ты мне скажи, что это было?! Она что, совсем больная, так по лестницам носиться? До фонаря ей, как же! А расшибётся, кому отвечать?! Кто у нас тут самый ответственный препод поблизости? Почему, спросят, не остановил, почему мозги не вправил? А я вот не знаю, Сёма, что сказать. Понимаешь, вот не знаю…

— И я не знаю, друг. Чего этим бабам надо? Лен, чего бабам надо? Не, мира во всём мире всем надо. А вот вам, бабам? Смотри, как тебе Серёгу отмудохала. На нём же живого места нет. Лица в смысле. Ну, бледное лицо у него, сама глянь!

— Пьяное у него лицо. Это я вижу. Вы чего, профессоры, среди недели квасите? Закусывайте хотя бы. Еды, вон, полон стол!

— Ранимые мы, Ленка, ясно? Трепетные. Интеллигенция, твою мать.

— Сама бы видела, как нельзя по лестницам кататься, не так бы запила!

— Да она б там сразу запила, Сём! Бабы ж, они больше нашего трусихи! Не, ну, все бабы, как бабы, а эта без страха! По лестницам ей, вишь, приспичило! Дункан, итить его, Маклауд!

— Итить чего?

— «Целу-у-ую», блин! Представь, «целу-у-ую»! Откуда мне знать, что это Таня?! Я, вон, тебя, Сёма, ни фига, чёт, не целую! Не имею такой потребности.

— Приятно, блин! И я тебя!

— А ещё, главна, она ж совсем дурная! Вот кто тебя за язык тянет, что это Таня? И про брата, вот кто тебя спрашивал? Стой себе и наслаждайся, как человек на ревность исходит!

— А она?

— Не нас-лаж-дается! Прикинь?

— Правильно, мазохистка! Или как там? Кто она, Серёга?

— Кобра она, Сёма, змея подколодная. Я ж для неё, вообще ничто! Понимаешь, сто раз мимо пройдёт, сто раз поздоровается. А почему?

— И почему?

— Она не пом-нит.

— Давай вот счас ещё раз. Ленка не догнала.

— Не помнит она меня! Что уже встречала не помнит, что здоровалась уже. Как со стенкой, понимаешь? И каждый раз здоровается. Я уже там случайно на каждой перемене прохожу, а она не помнит… Да в жопу своё «здрасте» засунь! У меня стока здоровья нету!