Выбираю таран - Людмила Жукова

В мемуарах германских летчиков, спасшихся с парашютом после таранного удара, находим эмоциональные описания ощущений в этот страшный миг и указание его времени вплоть до минут, что помогает определить: речь идет о беспощадном ударе Ивана Иванова, Константина Оборина, Анатолия Морозова. Командир экипажа, сбитого лейтенантом Груниным 9 сентября 1941 года под Москвой, Рудольф Люгер (на его счету сотни боевых вылетов в Западной Европе) был потрясен тараном: «С советскими летчиками мы встретились впервые, мы поражены их мужеством и бесстрашием. О таране слышали, но не верили… какая это страшная вещь».

В канун 50-летия Победы над фашизмом командование ВВС Германии через Российский комитет ветеранов пригласило в Берлин известных советских асов. На встречу прибыли семь Героев Советского Союза во главе с маршалом авиации, дважды Героем Советского Союза Н. М. Скомороховым, сбившим за войну 35 немецких самолетов. Во время товарищеского ужина германский ас Юган Яров попросил маршала найти русского летчика, который нанес сокрушительный удар по его «юнкерсу». «Какой это был ужасный момент в моей жизни! — вспоминал немецкий пилот. — Он по сей день в моей памяти, я много раз переживал этот страх во сне и просыпался в холодном поту. Мы должны встретиться и посмотреть в глаза друг другу. Найдите этого героя, мы его примем как самого родного человека. Тот бой проходил на подступах к Киеву 23 июля 1943 года»…

Но поиски героя-таранщика не увенчались успехом: или не зафиксирован этот факт в архивных документах, или пока не найден исследователями. Но это значит, что таранов значительно больше известного количества.

В советской печати долгое время бытовало мнение, что немецкие летчики ни разу не пошли на таран. Но изыскания недавних лет и неизвестные ранее публикации на Западе опровергли это утверждение.

В упоминавшейся уже книге Ю. Мухина приводится подготовленный Герингом в конце 1943 года приказ, пункт второй которого гласил: «Каждый истребитель, совершивший посадку на исправном самолете и не добившийся результата в воздушном бою, будет предан суду военного трибунала!», а пункт третий: «Если на самолете закончился боекомплект или отказало бортовое оружие, летчик обязан таранить бомбардировщик противника!»

Генерал-фельдмаршал Мильх опротестовал приказ с комментарием: «Летчики могут быть морально раздавлены им!»

Но в конце 1944 года командование люфтваффе пошло на то, чтобы спешно сформировать из добровольцев и штрафников группы летчиков, готовых на таранные удары.

В дневнике обличителя этого «варварского приема русских» Геббельса находим запись от 8 апреля 1945 года: «В течение дня против вторжения вражеских истребителей впервые были использованы наши истребители для таранного боя; результаты еще неизвестны, но, кажется, успехи не так велики, как хотелось бы. Правда, это первая попытка, и от эксперимента отказываться еще преждевременно…» Это в апреле-то 1945-го!

Сегодня ветераны Второй мировой войны с той и другой стороны встречаются на международных форумах и конференциях, вспоминают былые бои. На одной из таких встреч известный ас люфтваффе и один из руководителей послевоенных ВВС НАТО Гюнтер Ралль признался (цитирую по книге Героя Советского Союза Г. А. Баевского «С авиацией через век»), что «всегда испытывал глубокое уважение к мужеству и мастерству советских летчиков, равных которым он не встречал».

В ожесточенных боях за Курск, в небе над которым сражались и Баевский, и Ралль, погиб цвет немецких ВВС. Только из первой полсотни лучших экспертов выбыло из строя навсегда 14 результативных, имевших по 20, 50 и более побед.

«Герой, выполняющий долг, не боится ничего на свете, кроме забвения, — писал в дни ожесточенной битвы за Москву писатель, а тогда — военный корреспондент Леонид Леонов. — Но ему не страшно и оно, когда подвиг перерастает размеры долга. Тогда он сам вступает в сердце и разум народа… и, как скала, меняет русло исторической реки, становясь частицей национального характера». (Выделено мною. — Л. Ж.)

Многим героям-таранщикам грозило забвение — не до представления к высоким наградам было иным командирам в первую тревожную пору вторжения, и из шестнадцати таранщиков первого дня войны лишь один Иван Иванович Иванов был удостоен звания Героя Советского Союза.

После Победы память о героях побудила бескорыстную армию подвижников начать свой кропотливый труд, отыскивая имена и восстанавливая биографии таранщиков — по воспоминаниям ветеранов, по материалам архивов, по публикациям во фронтовых газетах. К 70–80-м годам прошлого века была составлена довольно полная хроника таранных боев, которую открывает славное имя легендарного штабс-капитана Петра Николаевича Нестерова. Вторым следует забытый советскими историками авиации ас асов Первой мировой войны Александр Казаков.

Предыстория подвига

Не успел аэроплан братьев Райт впервые подняться над землей в декабре 1903 года, а человечество — помечтать о скоростных путешествиях из края в край планеты, как один из его создателей, Уильбур Райт, на вопрос анкеты о перспективах авиации категорически заявил: «Аэроплан — военная машина! Будущее самолета, по-моему, лежит всецело в области применения его на войне как боевого средства…»

Но «всецело» — не получилось. Человечество желало видеть в ставшем явью ковре-самолете прежде всего средство передвижения.

Первые храбрецы пилоты на первых аэропланах, называемых «летающими этажерками», гастролировали по городам мира, демонстрируя многотысячной восторженной публике свое мастерство. Первые аэропланы часто терпели катастрофы со смертельным исходом для пилотов и пассажиров, и все же, невзирая на риск, от желающих «прокатиться» за солидную плату отбоя не было. «Дамы из буржуазок, — писали газеты, — гордятся масляными пятнами от моторов аэропланов на своих дорогих светлых нарядах…»

Совсем другими глазами смотрели на новорожденное дитя прогресса военные чины и конструкторы оружия.

Изобретатель знаменитого пулемета Хайрэм Максим, еще в 90-х годах XIX века строивший так и не взлетевшие аэропланы на паровом двигателе, пугает английское общество, втолковывая: «Аэроплан своим появлением ставит ряд вопросов, при промедлении с решением которых… придется вносить изменения в пограничную раскраску наших географических карт…» И обдумывает, каким образом пристроить на аэропланах пулеметы и подвесить бомбы.

В России, славу которой в науке воздухоплавания принесли А. Ф. Можайский, Н. Е. Жуковский и К. Э. Циолковский, авиация тоже развивается по двум направлениям — войны и мира.

С 1908 года в Петербурге, Москве, Киеве, Одессе, Харькове, Саратове и других городах энтузиасты создают кружки, клубы и общества для постройки аэропланов, обучения полетам, разработки теоретических проблем, проведения состязаний и пропаганды авиации.

Но первым летчиком России становится выученный во Франции Михаил Ефимов, получивший диплом пилота в 1910 году и, несмотря на кабальный договор со «спонсорами» тех лет на гастроли в Европе, совершивший первые полеты на «фармане» на Родине, в Одессе, куда съехалось множество людей из разных городов страны.