Мистический Петербург - Виктор Степаков

— Вот дура старая, до смерти напугала, — сказала Екатерина I и приказала гнать рассказчицу в шею.

Тем же вечером она покинула дворец на Царицыном лугу и больше в нем никогда не появлялась.

Осенью 1905 года в Петербурге случилось загадочное происшествие, добавившее недоброй славы Марсову полю. В одну из ночей по Миллионной улице следовал жандармский наряд. По мостовой стучали копыта коней, и слышался негромкий говор.

— Леволюционеры энти, ну там еврейцы да стюденты всякие, самая что ни на есть отпетая сволочь. Народ против царя настраивают и бонбами бросаются, — наставлял двух новобранцев жандармский унтер-офицер.

— Эх, етить твою мать, что вытворяют! — волновалась деревня. — И как их распознать?

— А по очкам. Увидишь, который со стеклышками на носу, — бей, не ошибешься, — учил старослужащий.

Впереди показалась мрачная громада Марсова поля. Несколько фонарей тускло светили на его окраине, дальше простиралась непроглядная тьма.

— Чу! — вдруг насторожился унтер. — Слышите?

В глубине поля раздавались странные звуки, словно по земле хлестали чем-то большим и влажным.

— Чаво это там? — выпучили зенки новобранцы.

Прошелестел порыв ветра и принес из темноты могильный холод, запах тины и вкрадчивый девичий смех. Лошади жандармов испуганно захрапели.

— Но, балуй у меня! — прикрикнул старший наряда.

Приказав подчиненным оставаться на месте, он смело направил лошадь во мрак. Следом в ночи послышался отчаянный крик и удаляющийся конский топот.

Утром дворники поймали на Невском проспекте лошадь со сбитым под брюхом седлом, а на Марсовом поле была обнаружена помятая жандармская фуражка со следами непонятного вещества, напоминающего рыбью слизь. Унтер-офицер бесследно исчез, но его искали недолго. В городе начались массовые беспорядки, и о нем позабыли.

После захоронения жертв революции 1917 года Марсову полю, и без того неухоженному и мрачному, тяжелая глыба надгробья придала по-настоящему зловещий вид. Обыватели старались не появляться на нем в поздний час, а тот, кто не страшился ходить через поле ночью, считался отчаянным человеком.

К началу 30-х годов власти города привели территорию Марсова поля в надлежащий порядок: разбили газоны и цветники, посадили кусты и деревья, установили фонари и скамейки. Ленинградцы гордились мемориалом и смеялись над страхами, связанными с этим местом, утверждая, что эти вредоносные слухи распускают темные бабки и попы.

Между тем в мае 1936 года в психиатрическое отделение больницы им. Фореля был доставлен рабочий Патрубков. Карета «Скорой помощи» забрала его прямо с территории Марсова поля, где он в одночасье рехнулся. Случилось это так. После работы Патрубков купил в магазине четвертинку водки, а по дороге домой решил свернуть в тихое место и «оприходовать» чекушку. Вечерело, когда он расположился на скамейке близ памятника павшим борцам. Вокруг было пустынно, лишь на дальней аллее маршировала группа допризывников. Патрубков отхлебнул из бутылки, занюхал рукавом, крякнул от удовольствия и с изумлением обнаружил стоящего рядом с ним маленького мальчика.

— Тебе чего, пионэр? — спросил пролетарий.

Мальчик ничего не ответил. Патрубков хлебнул еще, и тут его насторожила безмолвная фигура ребенка. Он со страхом обратил внимание на запавшие, тусклые глаза, опухшее, синеватое лицо мальчика и почувствовал исходящий от него тошнотворный запах.

— Иди отсюда, засранец! — сказал Патрубков и попытался отпихнуть малого.

В то же мгновение мальчик открыл огромный рот, цапнул мозолистую руку пролетария гнилыми зубами и осыпался на землю кучкой зловонного праха.

На безумные крики рабочего прибежали допризывники, которые и вызвали «Скорую помощь». В больнице психиатр Андриевич, заполняя карточку на нового пациента, бормотал:

— М-да, интересный случай. Похоже на алкогольный психоз, но почему без длительного запоя? И эти странные следы укуса. Что же, будем наблюдать, наблюдать.

Однако наблюдения врача продолжались недолго. Через пару дней Патрубков умер от общего заражения крови.

В середине 70-х годов доцент Ленинградского университета Сергей Шлакоблоков приступил к изучению проблем современного брака. В ходе работы была выявлена непонятная тенденция: лидерство Дзержинского района города по количеству распавшихся семей. «Чем же вызвана столь неблагополучная обстановка?» — заинтересовался доцент и копнул так глубоко и обстоятельно, что после горько об этом пожалел.

Изучение актов записей гражданского состояния Дзержинского района показало, что большинство семей распадались в связи с преждевременной смертью одного из супругов. Затем доцент выяснил следующее. Оказалось, что в 1970 году работники Дворца бракосочетания Дзержинского района выступили инициаторами новой традиции: возложения новобрачными цветов на местах боевой и трудовой славы. Городские власти поддержали полезное начинание и определили каждому из 16 районных загсов место для проведения нового советского обряда. Например, в Московском районе цветы следовало возлагать к мемориалу защитникам Ленинграда, в Нарвском — к главной проходной Кировского завода, а в Дзержинском — к памятнику павшим борцам революции на Марсовом поле. И, как установил Шлакоблоков, в семьях молодоженов, возлагавших цветы на могилы революционеров, вскоре происходили несчастья. В то же время новобрачные, проигнорировавшие данное мероприятие, продолжали жить в любви и согласии.

Доцент также нашел нескольких человек, бывших свидетелями того, как на Марсовом поле к свадебным процессиям пристраивался какой-то облезлый, неестественно бледный тип. Он появлялся неизвестно откуда и столь же внезапно пропадал, словно растворялся в воздухе. По словам очевидцев, облезлый смахивал на мертвеца, тронутого медленным разложением.

Шлакоблоков уловил зловещую опасность, таящуюся на Марсовом поле, но правильно объяснить ее не сумел. Тем не менее он выступил с докладом на расширенном заседании городского партхозактива, где высказал мнение о неблагоприятном влиянии памятника на создаваемые семьи. В итоге доцента исключили из партии, выгнали из университета, а в одной из городских газет появилась статья за подписью некоего Водохлебова, в которой на Шлакоблокова был повешен ярлык антисоветчика и прощелыги.

Петербургский исследователь Андрон Фридман является одним из наиболее компетентных специалистов по аномальным явлениям. Его комментарий относительно событий на Марсовом поле был следующим:

— В старину среди племен, населявших бассейн Невы, существовало поверье, что на безлесных, болотистых пустошах, встречающихся по берегам рек, ночами происходят шабаши водной нечисти. В карело-финском эпосе «Калевала» имеются строки о том, как один из героев, попав ночью на «берег плоский, берег страшный», спас свою жизнь только чудной игрой на кантеле, очаровавшей утопленников и русалок. А судя по Хольсундскому картографическому атласу 1516 года, на берегу Невы, на месте нынешнего Марсова поля, простиралась глухая пустошь. Поэтому вполне вероятно, что именно здесь герой эпоса услаждал нечисть игрой на музыкальном инструменте.