Неистовый узник - Александр Тамоников

Поздно вставать и что-то предпринимать. Но выучка позволила сохранить самообладание. Николай движением бедер вывел кресло из равновесия. Левые ножки оторвались от пола, а сам он перевалился через правый подлокотник, загремел на пол, одновременно отталкивая кресло от себя. Видимо, главный из троицы, летящий в атаку со сжатыми кулаками, запнулся об него, охнул и треснулся грудью о левую боковину. Кресло развалилось на куски. Он откатился, ослепленный болью, освобождая место другим. Второй уже перепрыгивал через раскромсанное кресло. Опять Николай не успевал подняться! Он схватил бутылку от «Жигулевского» – она упала на пол с перевернутой табуретки – и метнул ее с положения лежа. Это был хороший бросок. Посудина дважды перевернулась и ударила мужика по лбу! Кость была крепка, в отличие от стеклянного изделия. Бутылка раскололась на мелкие кусочки, они разлетелись по комнате. Мужик запнулся, как-то растерянно всплеснул руками – и словно задумался, нужно ли падать. Николай уже не думал – подлетел, как на трамплине, хватая за ножку табуретку, и побежал к окну. Даже храбрый человек должен уметь быстро бегать. Три скачка – и он, развернувшись, метнул табуретку. Она усилила аргументацию – увлекла за собой мужика, повалила. Но наперерез летел третий – он немного замешкался, но с направлением не ошибся. Прыгнул на Николая – увы, тот был бессилен перед законом всемирного тяготения, но, падая, успел отвести руку и ударил противника локтем по виску. Он зашипел, словно не до конца раскупоренная пивная бутылка, – второй удар, третий! Николай выкрутился из-под него, словно угорь, и взлетел на полусогнутых. Он понимал, что происходит, и все же имел твердое намерение завершить «разъяснительную работу». В гостиной царил разгром. Он выбежал на открытое пространство, нагнулся, схватил отколотое горлышко бутылки, весьма удачно оказавшееся под ногами. Надо же, «розочка» – популярное оружие уголовников и участников пьяных застолий! Вовсе не пустяк, пусть не убьет, но может навсегда обезобразить лицо. Он стоял, согнув ноги, и хищно скалился, держа на виду всю троицу. А те понемногу приходили в себя, вставали – побитые, униженные, окончательно разозленные, и стали приближаться, жадно пожирая свою жертву глазами. Что-то щелкнуло в руке у одного из «оппонентов» – как у факира из рукава, выскочило тонкое лезвие.

– Ну, все, гаденыш, напросился… – процедил он.

– Шо, Колюнчик, думал, связал концы и выскочил на волю? – сипло хохотнул второй.

– Пошли, братва, дадим корешу треста, – оскалился обладатель ножичка. И приготовился к прыжку.

– Ну, все, товарищи бойцы, хорош блатовать! – возвестил от порога бодрый голос, в котором звенели юмористические нотки. – Уделал он вас, как пить дать, уделал! И не стыдно, ребята? Какой-то «укроп» надавал по сусалам бравому спецназу! Хорош, говорю, расслабились! Калаченко, отставить, выбрось «розочку»!

На середину комнаты вышел ухмыляющийся комвзвода специальной разведки Илья Ткач. Он насмешливо смотрел, как его бойцы, чертыхаясь, принимают «мирные» стойки, натужно ухмыляются. Унизил их парень, конечно, сильно. У одного болела грудина, у второго расцветала роскошная шишка на лбу, третий покачивался, переживая удар в висок. Николай поколебался, выбросил зазубренное горлышко. Если честно, чего-то подобного он и ожидал.

– Да хрен он нас уделал, Илья, – проворчал, опуская глаза, обладатель отбитой грудины. – Все равно бы мы его дожали.

– Ладно, не маши кулаками после драки, Серега, – рассмеялся Илья. – Все, мужики, представление окончено, всем спасибо, до утра свободны! Утром на службу, и чтобы подлечились!

Подчиненные, ворча под нос, поволоклись из дома. Николай угрюмо смотрел на Илью. Перевел взгляд на перевернутую мебель и с досадой сплюнул.

– Ну, извини, – развел руками Илья. – Виноват, что это оказались мои люди, а не твои бывшие кореша, мечтающие перерезать тебе горло. Зато теперь я спокоен – если они придут, ты окажешь достойное сопротивление. Во всяком случае, несколько минут продержишься.

– Проверяешь, старлей? – проворчал Николай.

– Есть такой грешок, – признал Илья. – Не в том плане, что ты заслан, а просто интересно, как ты готов действовать в критической ситуации и на что способен.

– На многое способен, – вздохнул Николай. – Учили меня. Я что, похож на вражеского агента? Считаешь, у меня тут подпольный кружок?

– Да ладно, уймись! Никакой ты не агент, и подпольный кружок в твоей хате – это что-то вроде гей-клуба в подвале гестапо, то есть смешно. А за мебель прости. Кресло жалко – в нем так удобно бездельничать перед телевизором, верно?

– Я работал весь день, – буркнул Николай. – Могу и побездельничать, мое право.

– Конечно, – кивнул Илья и вдруг задал неожиданный вопрос: – Ты не сильно напрягся? Выпить хочешь?

Николай удивленно смотрел, как офицер ополчения извлекает из сумки банки с консервами, кусок сыра, бутылку не самой отвратительной в Донбассе водки. Поколебавшись, он направился к буфету за посудой.

Посидели, в принципе, неплохо. Выпили, закусили. Илья исподтишка разглядывал дезертира, а тот смущался, не знал, как себя вести.

– Не боишься мхом порасти? – вкрадчиво поинтересовался Илья. – Днем занимаешься всякой херней, вечерами, как бука, дома сидишь. Размялся бы, трахнул бы какую-нибудь девчонку. Ты парень видный, неужто не нашел бы? Или недостаточно взрослый?

– Слушай, старлей, я был достаточно взрослый для смерти, – вспыхнул Николай и выругался сквозь зубы. – Дебальцево это четко показало. А выжил, потому что подготовили нормально. Уж как-нибудь разберусь со своими личными делами. Извини, не сдержался…

– Нормально, – отмахнулся Илья, – хорошая беседа, как шахматы, без мата не обходится. Ладно, прекращай свои меморандумы. Нормально сидим, не порть вечер.

– Ага, не порть, – гундел Николай. – Устроил мне проверку по полной программе… Я что, должен был орать твоим архаровцам – не убивайте меня, хлопцы, я свой по самые гланды, я, типа, тут «засланный казачок», выполняю особо важное правительственное задание? Не верите вы мне, мужики, – тоскливо вздохнул он. – Ну, прости, не знал, что это твои люди, иначе не стал бы им рыла чистить, выпить бы предложил… Да ладно, справлюсь, если снова за решетку не посадите. Я же вижу, как за мной следят каждый день, словно я тут шпион под прикрытием…

– Никто за тобой не следит, – возразил Илья. – Ну, может, пару раз патрули поглядывали, не больше. У нас людей не хватит, знаешь ли, отслеживать каждого перебежчика. Ты не один такой, парень. Обещаю, не будет больше слежки, слово офицера. И парней своих подальше задвину.

– Быдловатые они у тебя какие-то, – усмехнулся Николай.

– Ты тоже без высшего образования, – улыбнулся Илья. – Ладно, извини, специально выбирал, старался, не все у меня такие. А проверял я тебя по другому поводу. Вот ты сидишь, ничего толкового не делаешь, а ведь мог бы принести пользу молодой свободолюбивой республике. Понимаешь, о чем я? Не хочу давить, торопить, иначе ты все сделаешь наоборот. Просто подумай. Искупать свою вину все равно надо. Раз уж пришел к нам, будь ласков как-нибудь соответствовать. Сейчас такое время, когда лучше в армии, нежели на гражданке. В армии ты сыт, одет, обут, располагаешь, как и в мирной жизни, свободным временем, поскольку войны сейчас нет, а есть лишь небольшие минометно-бомбовые «недоразумения». А на гражданке надо крутиться, поскольку работы нет, а кушать хочется. Пока еще все устаканится – годы пройдут. А ты не создан для мирной жизни. И мир в наше время уж больно на войну смахивает. Мне надо полностью укомплектовать свой взвод, пока не началась новая заваруха. Присматриваюсь, подбираю достойных. У меня спецназ – разведчики, диверсанты, люди, умеющие не только драться, но и шевелить мозгами. Взвод укомплектован наполовину. Это элита, гордость наших вооруженных сил, служить в ней реально почетно. Мы выполняем любые задачи. Повторяю – ЛЮБЫЕ.