Неистовый узник - Александр Тамоников

– Вопросы есть? – спросил под конец Зейдлиц.

– Так точно, господин майор, – кивнул Николай. – Если мы взорвем одну ГРС, террористы, естественно, бросят все силы на охрану другой. Вы считаете, мы сможем к ней подобраться?

Взгляд Зейдлица сделался пронзительным и немного желчным.

– Но вы же найдете решение, сержант? Вы же войдете в доверие к нашим врагам? Вам никто не мешает проявлять инициативу и принимать нестандартные решения. Мы изучили ваш послужной список. Вы безжалостны к врагам государства, но вместе с тем хорошо работаете головой и умеете завоевывать доверие людей. И небольшая ремарка, господа военные. Если кому-нибудь из вас по ряду причин придет в голову мысль переметнуться к противнику, это будет крайне неудачная мысль. У Калаченко в Киеве мать, у Драчевского родня в Мариуполе, у Моргуна родители в Херсоне. Вы же не хотите, чтобы они ответили за своих детей? Но уверен, такого не случится, мы изучили ваши личные дела и знаем, что вы верны присяге и будете служить Украине до последней капли крови. В случае успешного выполнения обоих заданий я буду ходатайствовать перед начальством о выплате каждому бойцу персональной премии эквивалентом в десять тысяч долларов. Слава Украине, панове…

Остаток ночи и утро прошли спокойно. Похмелье продолжало потряхивать, но уже меньше. Ополченцы и прочая вредоносная публика возле дома не кружили. Кажется, сохранил Господь. Николай был уверен в правоте дела, за которое сражается Украина. Он ненавидел ее врагов. И хотя сам был с востока, родился и вырос в том месте, где сейчас находилось средоточие «банды», говорил всю жизнь по-русски – русским себя не считал. Он был украинцем с большой буквы! И искренне верил, что нравственные категории, типа морали и совести, уместны лишь к западу от линии разграничения, а в том месте, где правит бал Сатана, их быть не может. Здесь все вражеское, подлежащее полному выкорчевыванию. Если враг не сдается, его уничтожают! Это его родная земля, это Украина! И не так уж неправ был Адольф Гитлер, когда волком смотрел на восток, где таилась (и таится) угроза всему цивилизованному миру. Николай верил в Бога и знал, что он на его стороне.

Похоже, мелкий бес по имени Илья Ткач сдержал свое обещание – дом Калаченко перестал быть объектом пристального внимания. В районе полудня Николай спустился в подвал под вторым гаражом. Там горел свет, товарищи уже проснулись, зевали и терли глаза.

– Слава нации, дети подземелья, – проворчал Николай, выгружая на бочку термос с чаем и бутерброды.

– Смерть врагам, командир, – зевнул Моргун. – И долго ты нас в заточении собрался держать?

– Летать охота? – строго посмотрел на него Николай. – Смотри, Толян, многие уже долетались. Быстро жрите – и на оправку. Сортир за углом, в сад не выходить. После завтрака – перекур и постановка задачи.

Через двадцать минут он расстелил на полу мятый кусок ватмана, на котором схематично изобразил план ГРС в Щучьем.

– А это что за палочки для еды? – ткнул пальцем в карту Моргун.

– Шампур с шашлыком – лучшая палочка для еды, – хохотнул Драчевский.

– Посерьезнее, бойцы, – нахмурился Николай. – Данная станция расположена на ответвлении магистрального газопровода, запитывает населенный пункт и промышленный объект. Производительность станции – около 100 тысяч кубометров газа в час, то есть весьма приличная. Давление понижается по трехступенчатой схеме – отсюда изобилие резервуаров и трубопроводов. Станция довольно старая, хотя частично укомплектована современным оборудованием. Это здание, – показал он карандашом, – окрашено сине-серым. В нем находятся блоки отключающих устройств и автоматического регулирования подачи газа. Это – группа резервуаров, связанных между собой трубопроводами. Здесь пункт переключения, УПР, узлы очистки газа и сбора конденсата, а также редуцирования. Это – дорожка, по которой ходит охрана, – обвел он схему по периметру. – В дневное время работает персонал, действует пропускная система. Добывать пропуск – трудно и малоэффективно. Периметр объекта – металлический забор с колючей проволокой по верху, но электричество не пропущено – объект не такой уж стратегический. Караул, правда, серьезный, состоит из девяти человек, не считая «начкара» – разводящего. Часовая смена курсирует по периметру внутри объекта, остальные находятся в северном крыле здания, где имеются помещения для отдыхающей и бодрствующей смен. Время операции – завтра, четыре часа утра. Надеюсь, обе смены будут в это время сладко спать. Минируем газопровод низкого давления и вот эту часть обводного газопровода. Два взрыва, по полтора килограмма тротила в каждом, должны вызвать полное уничтожение станции.

– И всех уродов, что на ней находятся, – злорадно потер ладони Драчевский.

– Именно, – кивнул Николай. – Сейчас распределим роли, и каждый свою должен вызубрить, как «Отче наш». Потом сидите весь день в подвале, и чтобы отсюда – ни ногой. Поедем на дело на угнанных «Жигулях» – моя тачка пусть остается в гараже.

– Рисковый ты хлопец, сержант, – хмыкнул Моргун.

– Риск оправдан, – возразил Николай. – Я все продумал, эту тачку в нашем районе не ищут. Полагаю, ее вообще не ищут. До выезда из города отсюда полкилометра. Я знаю окольную дорогу, где нет патрулей. Встанем в леске, оттуда пешком двести метров. На обратном пути «Жигули» подорвем. Возвращаемся пешком – восемь верст не крюк, не больше часа бегом. На участок пролезем через сетку. Будет иллюзия, что я всю ночь находился дома, – если кому-то придет в голову меня заподозрить…

– Не опасно покидать твою хату на угнанной машине? – засомневался Драчевский.

– Сказал человек, полдня возивший в ней двух трупаков, – желчно засмеялся Николай. – В три часа ночи риск минимален. Предварительная разведка, выезжаем тихо, с погашенными фарами… Ладно, не морочьте мне голову. Внимание на план. Мне сегодня еще таксовать весь день, в отличие от вас, лоботрясов…

Распределительная станция находилась на пустыре за околицей села. С одного конца она примыкала к дороге, с другого упиралась в овраг. На востоке синел лес, в котором диверсанты оставили машину. От проходной ремонтно-механического завода ГРС отгораживала свалка металлолома и жидкая лесополоса. Местечко выглядело вполне уединенным. Ночь была спокойная, дул приятный расслабляющий ветерок. К четырем часам светать еще не начало – все же осень на дворе. Округа вымерла, только в лесу ухала дребезжащим голосом сова. Станция занимала порядка двухсот квадратных метров и вся была опутана трубопроводами. Они тянулись почти по земле, загибались вверх под прямым углом, снова распрямлялись. На фоне сиреневого неба возвышались резервуары размером в половину железнодорожных цистерн, продолговатое строение посреди площадки с двускатной крышей. Ворота и калитка были заперты, ключ находился у начальника караула. По дорожке внутри ограждения изредка проходил часовой. Он монотонно следовал по кругу с одной и той же скоростью, иногда курил – что было, видимо, грубым нарушением караульного устава и большой человеческой глупостью (в воздухе явственно ощущался запах газа). Еще один часовой бродил вдоль строения. Третий куда-то спрятался. Но вот возник – в узком пространстве между резервуарами. Этот не курил – вероятно, дружил с головой.