Последнее Правило Волшебника, или Исповедница. Книга 1 - Терри Гудкайнд

То, что она увидела во внешней комнате, приводило в замешательство. Сестра Улисия каталась по полу, размахивала и колотила руками, пытаясь между приступами криков и стонов что-то бессвязно лепетать. Сестра Эрминия, склонившаяся над ней, скользила, словно в танце, то туда, то сюда, следуя за движениями сестры Улисии, боясь и прикоснуться к ней, и позволить ей продолжать, и боясь того, что все это вызвало. Она выглядела так, будто хотела обхватить сестру Улисию руками и утихомирить ее, чтобы не создавать беспокойства, которое привлечет внимание императора. Она еще не поняла, что с этим уже опоздала. Обычно, когда одна из этих двух женщин бились в агонии, приступы боли вызывал Джегань, контролировавший их сознание. Но сейчас он и сам стоял, наблюдая за этим странным зрелищем, явно не вполне понимая, что могло вызвать подобное поведение.

Сестра Эрминия, склонившаяся над женщиной, бьющейся на полу, вдруг заметила императора и склонилась еще ниже.

– Ваше превосходительство, я не знаю, что с ней. Весьма сожалею, что она побеспокоила ваш сон. Я пытаюсь успокоить ее.

Джеганю, как сноходцу, не требовалось разговаривать с теми, чей разум был его владениями. Он запросто мог странствовать среди их самых сокровенных мыслей.

Сестра Улисия металась из стороны в сторону, ее неестественно вывернутая рука колотила по стулу. Охрана – те самые стражи, что специально отобраны, поскольку способны видеть и помнить Кэлен, – отступили подальше и осторожно наблюдали за катавшейся по полу женщиной. Их задачей было следить за тем, чтобы Кэлен не покидала шатер без Джеганя, сестры же не входили в зону их ответственности. Другие стражи – элитные стражи из личной гвардии Джеганя, рослые, грубые и жестокие люди, сплошь покрытые татуировками и металлическими шипами, торчащими из кожи во многих местах, – стояли как каменные статуи у самого входа в шатер. Их задачей было только чтобы никто не вошел в шатер без соответствующего приглашения. Они, похоже, очень мало интересовались тем, что происходит внутри охраняемого ими пространства.

Забившись в самые темные углы огромного шатра, рабы ждали, все время держась в тени, все время молчаливые, все время готовые исполнить желания императора. И они тоже очень слабо реагировали на все, что бы ни происходило в этом пространстве прямо перед ними. Их задачей было служить прихотям императора, и ничего более. Любому из них в отдельности было вредно совершать хоть что-либо, привлекающее к нему внимание.

Сестры, будучи все колдуньями, были персональным оружием Джеганя, его личной собственностью, и потому отмечены кольцами, продетыми сквозь нижнюю губу. Стражи никак не отвечали за их действия, если на то не было особых указаний. Джегань вполне мог перерезать горло сестре Улисии, или изнасиловать ее, или пригласить ее на чай, и его элитная стража не повела бы и глазом. И если император пригласит на чай, рабы тут же послушно накроют стол. А если на их глазах произойдет кровавое убийство, они терпеливо подождут, пока он закончит свое дело, а затем без всяких прекословий вычистят грязь и приведут все в порядок.

Когда сестра Улисия вновь принялась кричать, Кэлен поняла, что происходящее явно не похоже на то, как показалось на первый взгляд, что женщина испытывает какую-то боль. Это более походило на то, что она… одержима чем-то.

Вызывающий ночные кошмары взгляд императора прошелся по дюжине стражей.

– Она сказала перед этим хоть что-то?

– Нет, ваше превосходительство, – произнес один из особых стражей. Остальные солдаты из тех, что могли видеть Кэлен, согласно кивнули головами. Элитная стража императора не считала нужным комментировать заявления низших по отношению к ним людей.

– Тогда что же с ней случилось? – спросил Джегань сестру, которая, похоже, была готова грохнуться на землю и ползать у его ног.

Сестра Эрминия вздрогнула, почувствовав гнев, наполняющий его голос.

– Не имею ни малейших представлений, ваше превосходительство, клянусь вам. Я спала в ожидании, когда может понадобиться моя служба. – Она указала рукой в дальнюю часть пространства шатра. – И сестра Улисия тоже спала. Я проснулась оттого, что услышала ее голос. Сначала я подумала, что она обращалась ко мне.

– И что же она говорила? – спросил Джегань.

– Я не смогла понять ее, ваше превосходительство.

В этот момент Кэлен поняла, что и Джегань не представляет, что именно говорила сестра Улисия. А он всегда знал не только речи сестер, но и их мысли и планы. Он был сноходцем. Он странствовал по закоулкам их сознания. Он был тайным участником всего.

И тем не менее он не принимал участия в том событии.

Или, как подозревала Кэлен, возможно, он не хотел произносить вслух то, что уже знал, и при этом любил испытывать и проверять людей вот таким образом, задавая вопросы, на которые уже заранее знал ответы. И всякий раз бывал ужасно недоволен, когда ловил кого-либо на лжи. Не далее как накануне он излил свою ярость и просто задушил насмерть нового пленника-раба, который соврал ему по поводу кусочка еды, взятого с подноса, предназначенного для императорского обеда. Джегань, такой же огромный и мускулистый, как любой из его элитных стражей, совершил это одной могучей рукой, обхватив ею шею худого изможденного человека. Остальные рабы терпеливо ждали, пока император завершит ужасающее убийство, а затем унесли бездыханное тело из шатра.

Джегань наклонился и, схватив сестру своей мясистой рукой за волосы, поставил на ноги.

– Так что с тобой, Улисия?

У женщины закатились глаза, ее губы продолжали шевелиться, а язык бесцельно болтался в открытом рту.

Джегань схватил ее за плечи и с силой тряхнул. Голова сестры Улисии безвольно качнулась сильно вперед и назад. Кэлен даже подумала, что он сейчас может запросто сломать ей шею. Ах, как ей хотелось, чтобы он сломал! Тогда заботы Кэлен уменьшились бы на одну сестру.

– Ваше превосходительство, – лебезящим тоном сказала сестра Эрминия, – она очень нужна нам. – А когда император бросил взгляд в ее сторону, добавила: – Ведь именно у нее роль участника.

Джегань задумался над словами сестры Эрминии, они явно пришлись ему не по душе, но он не стал с ней спорить.

– Первый день… – простонала сестра Улисия.

Джегань подтянул ее чуть ближе.

– Первый день чего?

– Зимы… зимы… зимы, – продолжала бормотать сестра Улисия.

Джегань огляделся по сторонам, хмурым взглядом пройдясь по всем, кто был шатре, будто спрашивая у них объяснений. Один из солдат рукой указал на выход из шатра.

– Всего лишь рассвет, ваше превосходительство.

Джегань пристально взглянул на него.

– Что?

– Ваше превосходительство, сейчас наступает утро первого дня зимы.

Джегань выпустил сестру Улисию из рук, и та тяжело свалилась на покрывающие пол ковры.

Он пристально смотрел на выход из шатра.