Артузов - Теодор Гладков

Тем временем реакционно настроенные офицеры, поняв, что в главных пролетарских центрах на успех им рассчитывать не приходится, тайно переправлялись из Петрограда, Москвы, других крупных городов России на Дон, в Сибирь, а также в Архангельск и Мурманск, где бывшие союзники располагали реальной военной силой. Офицерам тайно помогали некоторые военспецы, засевшие в московских и других штабах, в частности в Военконтроле – так теперь называлась бывшая военная разведка. И потянулись бывшие поручики, штабс–капитаны, полковники на окраины России, чтобы начать оттуда поход против советской власти.

Именно такое положение застал нарком Кедров в Архангельске, куда его поезд прибыл 28 мая после коротких (но весьма эффективных по результатам проделанной работы) остановок в Ярославле и Вологде. Сотрудники его Ревизии делали все, чтобы укрепить органы советской власти в городе и губернии, ликвидировать контрреволюционные гнезда, создать надежные подразделения и части Красной армии.

Очень скоро Кедров понял, что враги республики используют в своих целях Военконтроль. Он незамедлительно отдал приказ, чтобы красноармейские патрули повсеместно задерживали всех офицеров, которые направлялись в Архангельск из Москвы, Петрограда, Вологды. Очень скоро таких набралось несколько десятков. У всех были, как и ожидал нарком, документы, выданные Военконтролем Вологды. Офицеров обыскали. Почти у каждого были найдены в кармане две пуговицы – черная и белая. Даже для не посвященных в таинства конспирации было ясно, что пуговицы служили опознавательными знаками, на профессиональном языке разведчиков – «вещественным паролем». Установили, что все офицеры с пуговицами шли к белогвардейскому генералу Овчинникову.

Артур Фраучи в «истории с пуговицами» оказал Кедрову весьма существенную помощь. Успокаиваться, однако, не приходилось. Каждый день приносил новые тревоги. Английский консул Дуглас Юнг прислал Кедрову письмо, не оставлявшее никаких сомнений относительно захватнических намерений своего правительства. Ознакомившись с ним,

Кедров в сердцах бросил лощеную, с золотым тисненым британским львом бумагу на стол. Гневно сказал:

– Разве все это уже не оплачено русской кровью? Артур взял письмо, быстро пробежал глазами: «Нахожу своим долгом во избежание всяких недоразумений в будущем через посредство Ваше ясно и категорично объявить местным фактическим властям мнение британского правительства относительно собственности груза, находящегося в Архангельске. Британское правительство считает весь ввезенный в Архангельск груз исключительно собственностью союзников, а не России».

– Что скажешь на это? – спросил Кедров.

– Категоричное письмо. И наш ответ тоже должен быть категоричным.

Какую–то минуту Кедров сосредоточенно и молча размышлял, потом твердо заявил:

– Разгружать порт и немедленно вывозить склады вглубь России!

– И я того же мнения! – откликнулся Артур. Кедров развернул карту, стал рассуждать:

– Реки вскрылись ото льда, часть грузов направить водным путем в Котлас, остальное – по железной дороге в Вологду. С чего начнем?

– С угля.

– Почему? А цветные металлы? Ценности? Фраучи покачал головой:

– Без ценностей советская власть просуществует. А без угля – нет.

С этого дня Артур вплотную занялся организацией эвакуации грузов. В короткий срок из Архангельска было вывезено до 40 миллионов пудов угля. С боеприпасами дело обстояло сложнее – они охранялись гораздо строже, чем топливо. Однако Артуру под прикрытием надежных воинских команд с помощью железнодорожников, портовиков, речников удалось проникнуть на склады, перегрузить часть снарядов на пароходы и в вагоны, следующие вглубь страны. Часовые союзников не рискнули оказать вооруженное сопротивление.

Англичане хорошо понимали значение Архангельска и Мурманска и готовили их захват. О близком наступлении интервентов Ленин предупреждал VII съезд партии: о том, что Англия или Франция захочет у нас отнять Архангельск. Кедров на сей счет получил ориентировку наркома по иностранным делам Георгия Васильевича Чичерина: «Есть известия, что можно опасаться английской экспедиции на Мурман и Архангельск». Через неделю от него же была получена новая телеграмма: быть готовыми к отпору.

Задачи Ревизии Кедрова отныне расширялись. Выполняя указания правительства, Кедров направил британской, французской и американской миссиям предупреждения:

«…Объявляю, что ввиду известного международного и политического положения прибытие иностранного военного судна, в особенности с вооруженной командой, в Архангельск, где в настоящее время сосредоточено огромное количество военного и взрывчатого материала, будет рассматриваться как начало активных действий, которые могут иметь тяжелые последствия.

Народный комиссар Михаил Кедров Секретарь Ар. Фраучи».

Воздержавшись на какое–то время от прямых военных столкновений с советскими частями, англичане тем не менее вовсю занимались шпионажем. Чтобы расстроить планы врага, необходимо было нанести удар по разведке интервентов. По поручению наркома Артур занялся делом английского шпиона Масспарта. Его и серба Илича задержали на берегу моря. В вещах нашли карту, на которой была обозначена тропа от Соловской бухты на Исакогорку по суше, минуя Архангельск.

Заинтересовал Артура и такой факт. В бухте появился морской буксир «Митрофан». Для выяснения, чем он тут занимается, был послан ледокол «Горислав». На гудки «Го–рислава» буксир не ответил. Тогда выстрелили из пушки. «Митрофан» застопорил ход. На буксире оказались десять английских военных моряков с крейсера «Аттентив». Несомненно, это была разведка. Шпионов Масспарта и Илича посадили в архангельскую тюрьму. Им было разрешено получать продовольственные передачи, которые, конечно, тщательно проверялись. И вот однажды в куске мыла, предназначенного для арестованных шпионов, были обнаружены деньги и записка: «Друзья! Мною приняты меры для освобождения вас из тюрьмы. Когда вы выйдете на свободу, в свою очередь помогите и мне выбраться отсюда… Я хочу служить в английских войсках».

Выяснилось, что письмо написал… командир 1–го советского полка Иванов. Предатель, конечно, был немедленно обезврежен.

Все эти факты говорили о том, что англичане готовят захват Архангельска.

Вероятно, именно в эти дни Артур получил ту фамилию, под которой он вошел в историю советских органов государственной безопасности, точнее – контрразведки и разведки страны. Рядовые красноармейцы, вместе с которыми ему пришлось очищать город от шпионов и контрреволюционеров, а потом и воевать, плохо запоминали и произносили его необычную фамилию – Фраучи. И как–то незаметно, словно само собой, его стали называть Артузовым, сделав из его имени звучащую вполне по–русски фамилию.

При поступлении в том же 1918 году на службу в ВЧК, с согласия своих руководителей Дзержинского и Кедрова, Артур Христианович взял эту фамилию официально. Но только по службе в ВЧК—ОГПУ—НКВД—РККА. Как гражданин Швейцарии, он продолжал оставаться Фраучи. Эту же фамилию – Фраучи – носили и носят его потомки в советских, ныне российских паспортах.