Меч и крест - Лада Лузина

Пять добровольных великомучеников скрылись за дверью. Мандраж ожидающих скакнул на десять градусов вверх, — гильотина была приведена в действие, и стоявшие в очереди на эшафот судорожно отсчитывали последние минуты перед казнью.

Девушка в короткой клетчатой юбке неожиданно больно ударила своего парня кулаком в плечо.

— Это все ты виноват! — чуть не со слезами сказала она. — Это из-за тебя я к экзамену не подготовилась. Мы же договорились, что будем всю ночь заниматься. А ты со своей любовью… Никогда подождать не можешь. Вечно нетерплячка! Если сегодня я из-за тебя экзамен не сдам, то…

— Я на тебе женюсь, — уверенно объявил нетерпеливый.

Клетчатая юбка притихла и потрясенно посмотрела на него. Тот серьезно кивнул в подтверждение нешуточности своих слов. А невольная свидетельница их хэппи-энда, скуксившись, подхватила за ручку свой рюкзак и грустно поплелась к окну в конце коридора.

Маша никогда не боялась экзаменов, и ей никто никогда не объяснялся в любви. В школе ее часто дразнили, в институте — просто не замечали в упор. Здесь она была лишь бесполым привидением, которое грустно смотрит на жизнь со стороны…

«Но именно так и должен смотреть на мир настоящий историк!» — великоразумно утешила себя она, дабы заглушить иное, крайне неразумное чувство, закопошившееся у нее под грудью при виде счастливой кульминации чужого романа.

На другом краю подоконника громко сходили с ума три неразлучные подружки их группы — Рита, Лида и Женя, — заядлые красавицы и тусовщицы. Рита даже мелькнула пару раз на страницах глянцевых журналов, повествующих о всевозможных модных мероприятиях, безгрудая Лида посещала школу моделей, Женя же была просто хорошенькой, как херувим, и столь же очаровательно шаловливой…

— Ох, чувствую, Василиса Премудрая меня уроет! — жалобно просипела Женя. — Я вчера и голову специально не мыла. Дурная примета — мыть голову перед экзаменом.

— Тут на грязной голове не проскочишь, — нервно оскалилась Лида. — Это тебе не Марковна. Та ставит «хорошо» каждой телке, которая выглядит как Леся Украинка в гробу. А наша Вася каждую дату спросит. Всю ночь, как дура, ее басни учила. Лешик мне свой конспект отксерил. Господи, и кому это сейчас надо! Кстати, — неожиданно взбодрилась она. — Вы знаете, какую он мне записку туда сунул? «Чрево твое — ворох пшеницы, обставленный лилиями, два сосца твои — как два козленка…» Он, оказывается, на меня дрочит с первого курса!

Женя в ответ коротко хохотнула, — от страха ее обычно безудержный смех примерз к губам.

— Что, опять ты? — даже не разозлилась на подругу Лида. — Вечно ты со своими розыгрышами дурными! Ну на хрена?!

— Помните, — подала величественный голос Рита. — Вечером отмечаем сдачу экзамена в клубе «О-е-ей»?

— Точнее, валим его и напиваемся с горя, — уже смирилась со своей участью Женя.

— Нужно парней захватить, чтобы выпивку нам оплатили. О-о-о… А вот и наш главный змий! Кстати, ты знаешь, что я узнала? — Лида вдруг жарко зашептала что-то в уши подругам, мгновенно оказавшимся у ее рта.

Что именно, Маша не расслышала, хотя очень хотела бы.

Она жадно взглянула на вновь прибывшего и тут же, боясь, что кто-то успел расшифровать ее нелегальный взгляд, опустила глаза и принялась с подчеркнутым интересом рассматривать свои ничем не примечательные пальцы с коротко остриженными ногтями и заусеницами.

Парень, послуживший причиной этого небольшого переполоха, шел по коридору самоуверенной походкой плейбоя, привыкшего, что его тело постоянно полируют десятки женских взглядов.

Он был красив, даже слишком красив для мужчины. И этот переизбыток красоты — капризные губы, гордый нос, черные волосы, собранные сзади в хвост, — невольно воспринимался окружающими как что-то порочное, перехлестывающее за пределы установленной нормы.

Три подружки автоматически выгнули спины, три пары грудей — первого, второго и третьего размеров — оказались направлены на него, как пистолеты. Три пары глаз впились в него, как гарпуны, и зазывно потащили к себе. До сих пор Мир, носивший симптоматичную фамилию Красавицкий, считался их общей коллективной собственностью, поскольку не отдавал предпочтение ни одной. Вальяжно улыбаясь, красавчик направился к их окну.

И тут случилось нечто невероятное и практически приравнивающееся к чуду — тому самому, о котором Маша мечтала каждую ночь, до бессонницы придумывая все новые и новые подробности.

Мимоходом махнув подругам рукой, Мир подошел к Маше и, облокотившись обеими руками на подоконник, навис над ней всем телом.

— Машенька, как дела? — промурчал он нежно.

Ее сердце истерично задубасило в грудь дебелым кулаком, так что от этого грохота заложило уши!

— Хорошо, — ответила она еле слышно, напряженно глядя ему в грудную клетку.

Боже, она была в его объятиях!!!

— А шпаргалочки у тебя есть? — ласково спросил Мир, аккуратно приподнимая пальцем ее подбородок.

— Есть.

Впервые в жизни Маша смотрела ему в глаза!!!

— По Васиным конспектам? — на всякий случай уточнил тот, хотя вопрос был чисто риторическим. — А зачем они тебе, если ты и так все знаешь?

— Когда я пишу шпаргалки, то лишний раз повторяю материал и систематизирую знания, — автоматом выдала Маша еще со школы заученную репризу, услышав которую все учителя ошеломленно открывали рот, понимая: рай на земле все-таки существует!

— Вот как… — Внезапно он наклонился к ней так близко, что их губы оказались в кошмарной близости друг от друга. — А где они у тебя? — произнес он эротическим полушепотом, почти касаясь губами ее рта.

— Под юбкой, — честно ответила Маша.

— Под юбочкой, — сладко повторил Мир, кладя опытные руки на ее плотно сдвинутые колени. — Поменяемся, а? Шпаргалки — на мой благодарный поцелуй? Ну отдай их мне, а то я экзамен завалю…

В его устах это прозвучало как: «Отдайся, а то я сойду с ума!», и в ответ Маша лишь покорно кивнула, не в силах оторвать от него зачарованного взора.

Красавчик по-хозяйски положил руку ей на плечо и, прижимая к своему бедру, на глазах у всех потащил за угол коридора. Маша успела заметить, что три подруги возмущенно смотрят им вслед, но все ее мысли и чувства переместились в один занемевший левый бок, соприкасавшийся с его джинсами и рубахой, от которой пахло дымом, одеколоном и невозможным счастьем.

— Ну?

Теперь они были тет-а-тет.

Сложив руки на груди, Мир выжидательно глядел на нее, и не думая отворачиваться. Она хотела попросить его об этом, но в язык точно вкололи дозу местного наркоза. Мучительно стесняясь, Маша повернулась к нему спиной и, неловко задрав юбку, вытащила из-под нее специально сшитый передничек с рассортированными по карманам ответами.

— Боже, какая прелесть! — насмешливо умилился он, принимая ее рукоделие. — Куда ж мне это прицепить? — Он высвободил из брюк подол рубашки и пристроил синий передник на животе, повязав его тесемки себе на шею. — Спасибо, Маруся! Ты очень полезная девушка! — Его губы небрежно чмокнули воздух. — Целую. Пока!