Патрис Лумумба - Николай Петрович Хохлов

улицы которых на несколько лье были с обеих сторон обсажены пальмами, а каждый дом, очаровательно украшенный, был произведением искусства.

Я не встречал ни одного мужчины, при котором не было бы роскошного оружия из стали и меди; ножны и рукоятки покрыты змеиной кожей; всюду бархат и шелка. Каждая чашка, каждая трубка, каждая ложка были объектом искусной обработки, достойные сравнения с творениями римского европейского стиля. Но все это только нежное и радужное цветение, которое украшает спелый чудесный плод: жесты, манеры, нормы морали всего народа, от младенца до стариков, хотя все это оставалось в совершенно естественных границах, с одинаковым достоинством и грацией отражались как в семьях принцев и богатых, так и в семьях вассалов и у рабов. Мне не известно ни одного северного народа, который мог бы сравниться с этими первобытными людьми по единству цивилизации. Увы, это последние «счастливые острова»! Их также захлестнула волна европейской цивилизации. И мирная красота была сметена этим наводнением».

Недаром древние писатели и географы говорили, что Африка начинается в Пиренеях, подчеркивая этим общность культур двух континентов. В армии Александра Македонского были африканцы. Фараон Эхнатон — мулат. Легенда гласит, что Моисей был женат на африканке. Государство Сонгаи основал Аский Великий, африканец. В Санкоре существовал университет, который поддерживал культурные связи с Испанией, Италией, Восточной Римской империей. Один из признанных авторитетов в мировой истории, Лев Африканский — уроженец знойной Африки. Пальмовый лист недолго сохранит стих, равный, может быть, стихам великого европейского поэта. Блестящие поучительные афоризмы не переходили на страницы книг: в лучшем случае они становились достоянием молвы. Один исследователь так говорил о Конго: «В начале XVI века Конго превратилось в христианскую землю, богатством и пышностью которой был восхищен весь христианский мир. Его императоры и придворные соперничали великолепием с грандами Испании и Португалии, а местные священники посвящались в духовный сан Римом. Никогда больше ни одно африканское царство не будет обладать такой утонченностью и изяществом. И можно поверить древним хроникам, заявляющим, что по умению держать себя, по своей одежде, манерам, искусству вести беседу жители Конго ничем не отличались от просвещенных европейцев* Затем наступил XVII век, сила двора Конго начала падать, и какой-либо приходский священник из Европы мог угрожать смещением императора. В XVIII веке царство Конго рухнуло и даже не осталось в памяти нового поколения».

В чем же отсталость Конго и Африки в целом? Что там нет небоскребов и неоновых реклам? Но кто возьмется утверждать, что в квартире двадцатиэтажного дома жить лучше, чем в африканской хижине? Вполне естественно: европеец всегда предпочтет, как мы выражаемся, квартиру со всеми удобствами, расположенную невдалеке от центра города, африканец же предпочтет хижину, находящуюся в глубинке. Это обстоятельство нисколько не говорит об «отсталости» и «примитивизме» африканца. Еще больше нелепости содержится в определении достоинств человека «по одежке». «Какой ужас, — вопят невежи, — они все время ходят босиком, не знают, что такое ботинки, не умеют повязать галстука!»

Сейчас уже многое переменилось и есть немало африканцев, которые дадут десять очков вперед франту из Парижа или Брюсселя. Но абсолютное большинство африканцев щеголяет действительно налегке, не обременяя себя гардеробами. Из этого делается вывод и о бедности, и о той же «отсталости» и «неполноценности». И то и другое противоречит здравому смыслу. Обнаженность — насущная потребность для человека, живущего в тропиках. Бедный, с нашей точки зрения, наряд отнюдь не характеризует африканца с имущественной стороны, не говорит о его социальном положении в обществе.

Нгонго Лютете редкий раз надевал на себя воинские доспехи, положенные ему как вождю племени. Даже перед европейцами, отряды которых он разбивал, вождь представал босым, держа копье в руке.

— Не так обидно, что африканцы нас взяли в плен, сколько то, что принудил к сдаче босяк, — говорили бельгийцы.

Он родился на берегу Санкуру. Отец его был замечательным охотником. Бивни убитых им слонов приносил домой: изгородь вокруг хижины состояла из воткнутых в землю клыков. Ворвавшись в деревню, пришельцы набрасывались на слоновьи бивни и уносили их до единого. Нгонго Лютете, сын охотника, был уже взрослым. Старик отец говорил ему:

— Эти белые люди — дикари. Их нужно истреблять, как животных, которые уничтожают наши посевы. Но у меня нет сил для этого. Наш вождь перетрусил и не сможет защитить батетела. Я знаю тебя не только как сына, но и как воина. Нужно собрать совет старейшин, чтобы избрать нового вождя. Люди с ружьями скоро придут еще…

До Санкуру дошли арабские авантюристы, занимавшиеся работорговлей, сбывавшие европейским перекупщикам «живой товар». Формируя вооруженные караваны на Занзибаре, оснащая их английским оружием, они через Танганьику устремлялись в Конго, захватывали опорные пункты, откуда делали набеги на окрестные селения африканцев. Типпо Тип и его сын Сефу владели значительными территориями: за короткий срок они нажили баснословные состояния. Эти искатели наживы прокладывали дороги еще более крупным европейским хищникам.

Когда Нгонго Лютете был избран вождем батетела, он начал готовиться к военным действиям против непрошеных властителей, закрепившихся на конголезской земле. Положение осложнялось тем, что бельгийские колонизаторы смогли навербовать солдат из некоторых племен Конго, в том числе и из батетела. Солдат обували, одевали, им платили деньги — и их же бросали в бой против африканцев. Про них вождь говорил:

— Когда баран на веревке, он не может щипать траву в чужом огороде — пожирает свою.

Нгонго Лютете создал боеспособную армию: передовые части были вооружены винтовками, отбитыми у бельгийцев. Солдаты батетела, навербованные в колониальные войска, подняли мятеж и вышли из подчинения бельгийских офицеров. В 1892 году армия конголезского вождя атаковала Лусамбо и другие укрепленные районы, находившиеся в руках оккупантов. В то время все без исключения иностранные компании, обосновавшиеся в Конго, располагали собственными военными отрядами. «Специальный комитет Катанги», предшественник «Юнион миньер дю О’Катанга», бросил свои отряды против Нгонго Лютете.

Батетела сражались тогда за все Конго, может быть впервые за всю историю выйдя за пределы интересов только своего племени. В этом была заслуга Нгонго Лютете. Остался его афоризм:

— Собака имеет четыре ноги, но бежит она не по двум, а по одной тропинке. Так и страна: Конго должно идти одной тропинкой…

Он был схвачен и расстрелян колонизаторами. Перед самой смертью он сказал:

— Орел останется орлом, даже когда ему отрубят когти. Я ухожу, но у батетела будет и после меня много орлов!

Оставил по себе, видимо, выстраданную им притчу. Смысл ее таков.

…Умирают те, кто боролся. Кто не держал в руках оружия и не разил врагов, тот не жил и не рождался.