ВЧК в ленинской России. 1917–1922: В зареве революции - Игорь Симбирцев

Если ГРУ в Советском Союзе, отличаясь свойственным военным консерватизмом даже в символике, сменило название всего лишь раз за семидесятилетие советской власти, да и то лишь чуть модернизировав его, то ЧК в дальнейшем пришлось переименовываться еще пять раз. Впрочем, говорить о том, что одна спецслужба в Советском Союзе приходила на смену другой, было бы откровенной натяжкой. Практически все исследователи исходят из того, что это одна и та же служба, менявшая в эпоху 1917–1991 годов свое название, как не раз выходившая замуж дама меняет фамилии или разыскиваемый преступник паспорта.

Если при царе Николае I вдруг после декабристского выступления понадобилось в корне менять всю систему органов политической безопасности империи, полностью упраздняя отжившую свой век Особую канцелярию при МВД и отстраивая с фундамента службу Третьего отделения, если в 1880 году упраздняли полностью уже само устаревшее Третье отделение и учреждали опять в МВД охранное отделение и Департамент государственной полиции – то в истории советских спецслужб от ВЧК до КГБ ничего подобного не было. Даже в момент самого смелого эксперимента по слиянию службы госбезопасности с ведомством МВД в едином Наркомате внутренних дел в 1934 году нельзя говорить о создании новой спецслужбы.

Таким образом, ВЧК, переименованная в 1922 году в ГПУ, в 1934 году – в НКВД, в 1941 году – в НКГБ, в 1946 году – в МГБ и, наконец, в 1954 году – в КГБ, фактически являлась одной и той же спецслужбой. Вся эпоха советских спецслужб четко и заметно делится на пять основных периодов: ленинский (1917–1922), межвоенный (1923–1940), военный (1941–1945), позднесталинский (1946–1953) и период последних десятилетий жизни СССР (он же период КГБ СССР, это 1954–1991 годы). Такое деление признается многими исследователями и не требует особых доказательств. Каждый из этих периодов обрубается мощным катаклизмом, не только сотрясавшим здание советской системы спецслужб, но и выкашивавшим со службы (или из жизни вообще) основное поколение руководителей и сотрудников спецслужбы предыдущего периода. Это окончание Гражданской войны с переходом к политике НЭПа и созданием нового государства СССР, когда первую ВЧК необходимо стало реформировать в новую спецслужбу и кадрово очищать. Затем годы сталинской чистки в органах НКВД 1937–1939 годов, окончательно добившей поколение дзержинских чекистов и многое поменявшей в стране под названием Советский Союз. Затем кровавая война, в ходе ее существовала особая система НКВД, НКГБ, ГРУ и Смерш, а по окончании войны ее вновь перестраивали под мирное время. Затем зачистка бериевского руководства МГБ СССР в 1953 году после смерти Сталина. И наконец, окончательный крах КГБ СССР уже вместе с охраняемой этой системой советской властью и распадом Советского государства. Эти рубежи так четко обозначили смену больших периодов жизни советских спецслужб и так разделили поколения ее служителей, что игнорировать эти рубцы истории просто невозможно.

Весь период самой первой военной жизни советских органов разведки и госбезопасности (ВЧК и Разведупра) прочно связан с поколением первой чекистской гвардии старых ленинцев и дзержинцев. У этого периода есть четкий ориентир – существование ВЧК под началом Феликса Дзержинского в 1917–1922 годах, первая своеобразная пятилетка советских спецслужб. Кроме того, этот период выделяют и отсекают от последующих еще и существование государственного образования Советская Россия (пусть формально СССР и создан в 1923 году, год спустя после переформирования ВЧК в ГПУ), фигура Владимира Ленина у власти в этом государстве (основатель Советской России тоже формально пережил ВЧК, умер он в 1924 году, но, в сущности, с 1922 года страной уже не правил) и Гражданская война в стране. Ну и фигура Феликса Дзержинского, объединяющая историю первой ВЧК в 1917–1922 годах в особый и достойный отдельного рассмотрения период, его имя во главе ЧК – такой же символ этих первых пяти лет жизни ленинской России, как кровавая Гражданская война, политика военного коммунизма, кожанки первых чекистов и прочие приметы той революционной эпохи, которую партия долго и упорно называла самой романтичной и незапятнанной пятилеткой советской истории.

Без этой эпохи первой Советской России, Гражданской войны, «красного террора» нельзя понять большинства процессов в жизни спецслужб последующих периодов жизни СССР, включая трагическую развязку сталинского террора против бывшей чекистской верхушки из числа многих верных соратников Дзержинского, большей частью уже с 1922 года отсеченных от руководства спецслужбами и переведенных на другую партийную и государственную работу. Террор в годы Гражданской войны в России стал первой страницей истории этих служб, одновременно раскрашиваемой затем советской пропагандой в романтически-ностальгические краски и поражающей при детальном изучении своей почти бессмысленной и озверелой жестокостью. Этот «красный террор» во многом сделал советские спецслужбы такими, какими они затем являлись долгие десятилетия, как перенесенная в раннем детстве опасная болезнь может наложить отпечаток на характер и здоровье человека на протяжении всей его жизни. «Красный террор» 1918–1921 годов стал той лихорадкой для советских спецслужб, переболев которой они заметно ожесточились на всю оставшуюся жизнь, или тифом, в те же годы прокатившимся гигантской волной эпидемии по России и Европе, – как раз тиф у выживших после него здорово менял их характер. Об этой прививке жестокости, ставшей к тому же для советских спецслужб предметом постоянной героизации образа «чекиста времен Гражданской» или «славной эпохи Дзержинского», явившейся источником чекистского мифотворчества, стоит поговорить отдельно.

Нам все разрешено, ибо мы первые в мире подняли меч не во имя закрепощения и угнетения кого-либо, а во имя раскрепощения от гнета и рабства всех.

М. Лацис, зампред ВЧК

Так один из ближайших соратников Дзержинского в ЧК Мартин Лацис формулировал основной тезис самосознания чекистов времен Гражданской войны и «красного террора». Этот высокопоставленный чекист в те годы стал из руководителей новой спецслужбы ее своего рода первым глашатаем, или пресс-атташе, выражаясь по-современному. Именно Лацис в те годы больше других высказывался в прессе по поводу действий ЧК, объясняя ее мотивы, а позднее и в своей книге воспоминаний «ЧК в борьбе с контрреволюцией». Именно он был вдохновителем издания при ВЧК журнала «Красный террор», а в дни своего руководства Украинской ЧК учредил в Киеве такой же чекистский рупор – журнал «Красный меч». Это уникальное в истории наших спецслужб печатное издание ВЧК, в «Красном терроре» долго печатали списки расстрелянных и людоедские по сущности статьи с обоснованием такого массового террора в стране, даже обменивались мнениями по методам казней и допросов. Позднее власть спохватилась и еще в годы существования ВЧК к концу Гражданской войны журнал «Красный террор» закрыла, позднее никогда у советских спецслужб от ГПУ до последней структуры в лице КГБ такого откровенного издания уже не было. Если бы в структуре ВЧК было тогда привычное нам сейчас пресс-бюро, несомненно, Лацису бы поручили его возглавлять.

Говоря о «красном терроре» и участии в нем органов ЧК, часто имеют в виду официально объявленную Лениным кампанию, когда начиная с сентября 1918 года в ответ на так называемый «белый террор» начали массово уничтожать политических противников и расстреливать по спискам заложников из тех лиц, кому новая советская власть не доверяла. Затем этот официально санкционированный властью «красный террор» разгулялся на фронтах и в тылах кровопролитной Гражданской войны, а фронтов и соответственно тыла в этой всероссийской бойне хватало. Официально эта кампания закончилась где-то в 1921 году с окончанием активной фазы Гражданской войны. Если же говорить о красном терроре ЧК без кавычек, то на самом деле он начался до официального ленинского указа о терроре осени 1918 года и не закончился, когда смолкли окончательно залпы Гражданской войны, приняв просто иные формы.