Падение рая - Вячеслав Кумин

– Амели Стоун, доктор, замдиректора Института исследовательской медицины.

– Что же вы нам можете предложить? – искренне удивился президент. – У вас есть новые лекарства, которые помогут нашим солдатам сражаться, забыв, что они цивилизованные люди?

– Лекарства есть, но они, хоть новые, хоть старые, антигуманны и находятся под запретом.

– Тогда что?

– Понимаете… может, я лезу не в свою область…

– Говорите, доктор Стоун. Это вопрос жизни и смерти, а то, что вы залезете не в свою область, – не беда. Здесь все не в своей области, – договорил президент Гуттенберг, многозначительно посмотрев на министра обороны Пфайффера.

– Спасибо. Понимаете, можно сделать роботов, которые будут убивать, но кто научит их воевать и будут ли они эффективны в реальных условиях. Машина сильней, быстрей, точней, но не умней. Нет ничего сложнее, чем человеческий мозг.

– Что вы хотите сказать? – вспылил министр обороны.

– Компьютер логичен, логика – его сущность, а человек, особенно варвар-оуткаст, действует нелогично. Разве логично начинать войну? Зачем? Ведь все можно решить миром…

– Резонно. Что вы предлагаете?

– Противопоставить им столь же нелогичных варваров. Умеющих убивать.

– Но где мы их возьмем?! Невероятно! Мы все добропорядочные граждане.

– В нашем институте, – ответила Амели.

– Не понял.

– Один из наших филиалов занимается криогеникой…

– Да, я слышал об этом, – кивнул головой президент. – Люди, добровольно заморозившие себя в надежде, что их смогут оживить через тысячи, а то и десятки тысяч лет. Но почему вы решили, будто сможете их разморозить? Ведь, насколько мне известно, еще не получилось ни одного удачного случая разморозки.

– Не совсем так… Во-первых, мы проводили опыты исключительно на животных, которых хозяева замораживали вместе с собой в надежде, что их оживят. Во-вторых, их замороживали обычным методом, то есть посредством простого охлаждения путем опускания в жидкий азот. Но даже в этом случае мы получили обнадеживающий результат.

– Какой же?

– Размороженные животные жили около трех-четырех суток.

– Очень интересно, а что же с людьми?

– С ними мы таких опытов не проводим, поскольку это признано антигуманным. Размороженные объекты проживут не больше часа из-за обширного внутреннего разрушения мягких тканей, то есть в случае проведения опытов это можно рассматривать как убийство. Наша наука еще пока не может справиться с такой проблемой.

– Хм, но тогда…

– Да, господин президент, я понимаю. Но у нас имеется тридцать два уникальных субъекта, заморозка которых произведена другим способом, а точнее, произошла благодаря ряду случайностей. Их нашли чуть больше ста лет назад, когда в одной из долин сошел последний лед.

– То есть вы хотите сказать, что вы сможете их разморозить?

– Именно так. Сканирование показало, что ткани практически не повреждены. Невероятно, но это так. И есть очень высокий шанс на благополучный исход операции.

– Понятно. Но почему вы решили, будто они смогут нам чем-то помочь? Возможно, это простые альпинисты. Как известно, даже в древние времена имелись люди сугубо мирные. Может быть, это спортсмены, тогда были в моде экстремальные виды спорта.

Президенту казалось, он знал, о чем говорил, ведь он сам по молодости увлекался лыжным спортом.

– Мы тоже так думали, но у некоторых из них при себе имеется оружие и одежда на них, если верить архивам, является военной формой. К тому же у некоторых из них, как показал сканер, есть огнестрельные ранения, а внутри их тел инородные предметы, а именно пули.

Амели замолчала, молчал и президент. В зале повисла напряженная тишина.

– Их слишком мало, чтобы они смогли что-либо сделать, даже если удастся их оживить? – не то спросил, не то констатировал Стив Гуттенберг. – И потом, существует вероятность, что это какие-нибудь экстремисты… я не знаю, кто там с кем воевал и ради каких высших целей. Они могут стать нашими врагами…

– В наших условиях это дополнительный шанс на спасение… – произнесла Амели, уже пожалев, что предложила свой вариант. Ей казалось, его теперь наверняка отвергнут, но все же решила биться за него до последнего: – Мы ничего не теряем. Но проверить можно. Если они наши враги, то им никогда не выйти за пределы института и не стать помощниками наших врагов, врагов цивилизации.

– Вы правы. Даже нужно, – после долгого молчания сказал президент Федерации, взвешивая все «за» и «против». – Проводите разморозку. Если у кого еще появятся какие-нибудь мысли, озвучивайте их, приемная работает круглосуточно. Ваши предложения будут рассмотрены в кратчайшие сроки. Заседание окончено, всем спасибо.

– Спасибо, господин президент, – запоздало поблагодарила доктор Стоун.

Огромный подземный бункер больше походил на древние банки, особенно в той его части, где располагались личные ячейки клиентов, где они могли хранить свои драгоценности или важные документы. Только здесь эти ячейки больше в несколько раз и хранились драгоценности несколько иного рода – человеческие тела.

Амели ехала на автокаре, и чувствовала она себя не в своей тарелке, ведь кругом одни мертвецы. Она не могла поверить, что подавляющее большинство здесь лежащих согласились заморозить себя добровольно. Особенно она не могла понять тех, кто ради этого фактически покончил с собой, когда по каким-то причинам человека усыпляли, а потом замораживали – считалось, что в этом случае больше шансов на воскрешение.

– Это идиотизм какой-то, – не выдержал водитель автокара.

Его угнетала царящая тишина, и даже яркий свет не разрушал тягостность ощущений. Своим голосом он просто хотел приободрить себя, а заодно и свою пассажирку.

– Ругательное выражение, – пророкотал автоматический голос бортового компьютера автопогрузчика, и из приборной панели вылез кусочек бумажки с предупреждением и цифрами. – С вас взят штраф, возьмите чек. Постарайтесь больше не использовать ненормативную лексику. Спасибо.

Водитель аккуратно оторвал бумажку и положил ее в карман. У него даже и мысли не возникло возразить и «покачать» права.

– Спасибо… не буду.

– Что именно? – спросила Амели.

– Зачем им это было нужно?

– Они хотели увидеть мир через тысячи лет.

– Но зачем? – не унимался водитель. – Ну, увидят они его, и что дальше? Жить вечно невозможно, несмотря на все восстановительные процедуры. А в их случае даже это не поможет, если их вообще возможно оживить.

– Мы пытаемся делать все возможное, чтобы осуществить их мечту. А вот зачем они это делали, кто знает? Это было темное время. Может, им не нравился свой мир, может, из простого любопытства или надежды на вечную жизнь. Возможно, они думали, что к этому времени технологии смогут осуществить подобное. В конце концов они ничего не теряли, отдавая свои тела на заморозку… – ответила Амели и, не удержавшись, обернулась.