Готовность номер один. Шестьдесят лет спустя - Григорий Сивков

— Не понял ещё как следует…

— А зря. Такая дивчина была за извозчика, а он не понял!

Мой первый полёт за "пассажира" действительно меня ничем не поразил. Слишком он был коротким.

Под впечатлением разговоров о первом полёте я готовился к значительно большему и поэтому успел лишь заметить, что все предметы на земле стали маленькими, словно игрушечными, и двигались медленно-медленно, хотя самолёт летел со скоростью 100 километров в час!

Самым сильным впечатлением от первого полёта было, конечно, что в качестве пилота-инструктора летела девушка, везла меня, здоровенного парня, тогда, как мне казалось все должно было быть совсем наоборот…

В тот же день мы полетели с другим инструктором — Георгием Сирицким в зону на пилотаж. Вот тут уж я почувствовал все "прелести" фигурного полёта. Когда самолёт, накренившись на крыло почти на 90 градусов, входил в вираж, то мне казалось, что земля словно наклоняется на бок, слева образуется огромная гора, а справа виднеется одно чистое небо. Однако я все же понял, что это и есть глубокий вираж. От ощущения перегрузок, чувства беспокойства, быстрой смены положения земли и неба перехватывало дух, учащенно стучало сердце.

"Петля" обошлась как-то сама собой, без особых для меня приключений. "Переворот" и "штопор" я совсем не успел понять. Небо и земля менялись местами; мотор то оглушительно ревел на максимальных оборотах, то затихал совсем еле дыша; а меня самого или прижимала к сиденью неведомая сила, или я почти свободно повисал на привязных ремнях. Теоретически я и раньше представлял себе все фигуры пилотажа. Но все эти быстро меняющиеся ощущения не давали никакой возможности уследить за действиями моего инструктора. Я уже и не пытался угадать ту или иную фигуру. "Безнадежное дело, — думалось мне, разберусь потом, когда привыкну к этой свистопляске".

Несмотря на полную "потерю ориентировки", я был все же доволен: выдержал весь замысловатый каскад фигур и вылез из кабины самолёта почти в нормальном состоянии. Правда, слегка шумело в голове и покачивало из стороны в сторону, когда шел от самолёта к своим товарищам. Я уже приготовился к залпу возможных острот, но… мои друзья почему-то стояли с серьезными лицами. Двое курсантов после полёта бледные лежали на траве и держались за животы. Оказалось, не всякий без тренировки может перенести такое "удовольствие", как первый полёт в зону на пилотаж.

А вскоре началась наземная подготовка к учебным полётам. Самолёт был установлен на "штыре" — это специальное приспособление, которое позволяло поворачивать самолёт вправо и влево на любой угол, создавать крен до 30–40 градусов, поднимать или опускать нос машины соответственно набору высоты или снижению.

Курсант садился в кабину и по команде инструктора управлял самолётом, отклоняя рули. А его товарищи, поддерживая самолёт в равновесии, реагировали на отклонение рулей в соответствии с их значением. Отклонился скажем, руль высоты вниз, они приподнимали хвост, — значит самолёт шел со снижением. Так отрабатывались до автоматизма все движения при управлении самолётом.

Наконец настало время учебных полётов. Николай попал к инструктору Боеву, а меня направили к Сирицкому.

Разные люди, разные приемы обучения.

Уравновешенный Сирицкий перед взлетом спокойно произносил:

— Начинаем взлетать вместе.

Резкий Боев, положив руки на борта кабины, коротко бросал Николаю:

— Взлетай!

Самое главное — правильно удержать скорость полёта. Если она станет ниже положенного предела, то можно сорваться в штопор. Реакция на ошибки курсантов у Боева тоже была особенной, в отличие от других инструкторов.

— Скорость, — спокойно напоминал Боев, заметив некоторое отклонение от нормы.

— Скорость! — твердо предупреждал он, если курсант за 15–20 секунд не успевал исправить ошибку.

— Скорость!!! — орал страшным голосом Боев, видя, что отклонение от заданного режима продолжало увеличиваться, и сопровождал свою речь крепким словом.

После этого курсант уже запоминал, что значит не выдерживать скорость важнейший элемент техники пилотирования.

Таков уж был Боев. На земле человек как человек. Тихий, обходительный, грубого слова никогда от него не услышишь, а вот в воздухе, будто кто его подменял… И несмотря на это, к нему с большим уважением относились курсанты и коллеги по аэроклубу.

День за днем продолжаются полёты. Уже осваиваем самое сложное в пилотировании — посадку самолёта. Впереди желанный момент — первый самостоятельный полёт. Каждый лётчик запоминает его на всю жизнь.

Кажется, все делаешь сам: и взлет, и развороты, и заход на посадку. Даже при посадке инструктор держит теперь руки на бортах кабины. И тем не менее это ещё далеко не самостоятельный полёт. Ты знаешь, что инструктор все время пристально наблюдает за поведением самолёта и за приборами. Хотя он и не вмешивается в управление, но в любую секунду готов прийти на помощь, если это потребуется. Здесь нет полного чувства самостоятельности. А вот когда впервые совсем один летишь, то это совершенно другое, неповторимое чувство.

Первый самостоятельный выход в небо — непередаваемое ощущение. Ты чувствуешь уверенность, что небо тоже становиться для тебя точкой опоры, как и земля.

Слетали Саша Кадочников и Володя Лаптев. Подошла, наконец и моя очередь. Перед тем у курсанта тройная проверка: инструктор — командир звена — начальник летной части. С каждым из них слетал "по кругу". Требование одно: все три полёта должны быть безукоризненными. Лишь после этого дается команда:

— Несите "пассажира"!

В переднюю кабину кладется мешок с песком для сохранения центровки самолёта. Последние напутствия моего инструктора Сирицкого:

— Спокойно. Делай все, как раньше. Давай!

Сирицкий спрыгивает с крыла и провожает самолёт до линии исполнительного старта.

Поднимаю руку, прошу разрешения на взлет. Стартер машет мне белым флагом. Сирицкий дублирует его сигнал и отходит от самолёта.

Бросаю последний взгляд вокруг и даю газ. Самолёт начинает разбег. Я взлетаю самостоятельно первый раз в жизни! Невольно сливаешься с машиной, относишься к ней как к живому существу, как к послушному твоей руке и воле коню. А радость и удивление не покидают тебя.

Слегка отжимаешь ручку от себя и влево — первый разворот. В передней кабине не вижу привычной головы инструктора. Я один в бескрайнем небе! От восторга хочется петь!

Но как бы не прозевать момента второго разворота. Вот уже приближается и третий разворот. Теперь надо точно вовремя убрать газ и перейти на планирование.

Четвертый разворот. Приближается земля. Отлично вижу посадочное "Т" и, кажется, расчет правильный: самолёт должен приземлиться у посадочного знака.

Теперь все внимание земле. Начинаю выравнивать. Посадка — ювелирная работа. Движения ручки должны быть точны до миллиметра, а самолёт подводится к земле с точностью до 10–20 сантиметров. Кажется, все в порядке. Слева промелькнуло и ушло назад белое полотнище посадочного "Т" Легкий толчок. Самолёт катится по земле на трёх точках и замедляет бег. Уф!. Вот это да!