Поймай меня, если сможешь - Фрэнк У. Абигнейл

Беда лишь в том, что тогда я не понимал ни чего стою, ни кто я такой.

Ответ я обрёл всего за три быстро пролетевших года.

— Ты кто? — поинтересовалась роскошная брюнетка, когда я плюхнулся рядом с ней на пляже в Майами-бич.

— Тот, кем хочу быть, — отвечал я. Именно так оно и было.

В шестнадцать лет я покинул дом, чтобы найти себя.

Меня вовсе не выживали, но и счастливым я себя не чувствовал. Ситуация на домашнем фронте ничуть не переменилась. Папа всё ещё надеялся завоевать маму, а она, уйдя в глубоко эшелонированную оборону, не желала быть завоёванной. Отец использовал меня в качестве посредника в своём повторном ухаживании за мамой, а она отнюдь не приветствовала моё выступление в роли Купидона в мелких кудряшках. Да эта роль претила и мне самому. Получив диплом, мама начала работать на дантиста из Лэрчмонта, и, похоже, новая и независимая жизнь пришлась ей по вкусу.

Планов побега я вовсе не вынашивал, но всякий раз, когда папа, надев форму почтового клерка, отправлялся на работу на стареньком автомобиле, мне было не по себе. Слишком уж свежи были воспоминания, как он ходил в костюмах от Луи Рота и водил большие, дорогие машины.

Однажды июньским утром 1964 года я проснулся с ощущением, что пора трогаться в путь. Некий отдалённый уголок планеты будто нашёптывал мне: «Приди!» Вот я и пошёл.

Я ни с кем не попрощался и не оставил никакой записки. У меня было 200 долларов на текущем счёте в Уэстчестерском отделении Chase Manhattan банка. Счёт этот папа открыл для меня за год до того, но прежде я им ни разу не пользовался. Откопав чековую книжку, я уложил свои лучшие вещи в единственный чемодан и сел на поезд до Нью-Йорка. Отдалённым уголком планеты его не назовёшь, но этот город я считал подходящей стартовой площадкой.

Будь я беглецом из деревенского Канзаса или Небраски, Нью-Йорк со своей подземкой, смахивающей на дурдом, ужасающими небоскрёбами, хаотичными потоками шумного уличного движения и нескончаемой толкотнёй прохожих мог вынудить меня припустить обратно в прерии, поджав хвост. Но Большое Яблоко[6]было для меня самой что ни на есть благодатной почвой; во всяком случае, так мне тогда казалось.

Едва сойдя с поезда, я меньше чем через час повстречал ровесника, которого хитростью и уговорами удалось подбить отвести меня к себе домой. Родителям его я наплёл, что приехал с севера штата Нью-Йорк, что и мать, и отец мои умерли, а я пытаюсь прожить своим умом, и мне нужно где-нибудь остановиться, пока не найду работу. Они же мне отвечали, что я могу жить у них, сколько пожелаю.

Я вовсе не собирался злоупотреблять их гостеприимством, горя желанием оперативно срубить бабок и покинуть Нью-Йорк, хотя на тот момент не имел ни малейшего представления, куда хочу податься и чем заняться.

Но чёткая цель у меня имелась. Я собирался добиться успеха в какой-нибудь области — взобраться на вершину какого-либо пика. А уж оказавшись наверху, я никому и ничему не позволил бы спихнуть себя вниз. Повторять ошибки отца я отнюдь не намеревался и имел на этот счёт самую твёрдую решимость.

Впрочем, очень скоро выяснилось, что Большое Яблоко вовсе не так уж лакомо даже для своего родного сына. Работу я нашёл без труда. У отца мне довелось поработать складским клерком и курьером, набравшись опыта работы в магазине дорогих канцтоваров. Начал я с обращений в большие канцелярские фирмы, подавая себя в правильном свете. Мне всего шестнадцать, говорил я, и школу я бросил, но зато знаю толк в канцелярском бизнесе. Менеджер третьей из выбранных мною фирм нанял меня за полтора доллара в час, а я был достаточно наивен, чтобы счесть такую оплату достойной.

Мои иллюзии рассеялись через неделю. Я понял, что на 60 долларов в неделю в Нью-Йорке не проживу, даже остановившись в самой зачуханной гостинице и питаясь исключительно в дешёвых забегаловках. Но, что куда хуже, в любовных играх я был низведён до роли зрителя, и зрителя с галёрки. В глазах девушек, встреченных мной к тому времени, прогулка по Центральному парку и хот-дог из тележки уличного торговца никак не тянули на романтический вечер. Да и меня самого подобное времяпрепровождение отнюдь не очаровывало, а от хот-догов у меня разыгрывалась изжога.

Разобравшись в ситуации, я пришёл к выводу: платят мне гроши не потому, что я не закончил школу, а потому, что мне всего шестнадцать. Мальчик попросту не заслуживает мужской зарплаты.

Так я за одну ночь состарился на десять лет. Люди — особенно женщины — всегда очень удивлялись, узнавая, что я ещё подросток. И я решил, что раз уж выгляжу старше, то вполне могу и быть старше. В школе я поднаторел в рисовании и черчении и весьма недурно и творчески поработал, меняя в правах год рождения с 1948-го на 1938-й. И отправился изучать рынок рабочей силы уже как двадцатишестилетний мужчина с незаконченным школьным образованием и доказательством своего возраста в бумажнике.

И обнаружил, что тарифные ставки для людей без диплома высшей школы удивили бы творцов Акта о Минимальной Заработной Плате. Мой новый возраст никто сомнению не подвергал, но лучшее из полученных мной предложений составило 2 доллара 75 центов в час в качестве грузчика-помощника водителя. Некоторые потенциальные работодатели напрямую заявляли, что зарплату определяет не возраст сотрудника, а его образование. Чем более он образован, тем больше ему платят. Я же с горечью заключил, что человек без диплома смахивает на колченогого и хромого волка на воле. Выжить он сможет, но будет вынужден довольствоваться милостями природы. Лишь много позже я сообразил, что диплом, как и дату рождения, подделать не так уж и трудно.

Выжить на 110 долларов в неделю я бы мог, но прожить на такую малость не сумел бы. Слишком уж страстно и преданно я был увлечён женским полом, а всякий завсегдатай бегов поведает вам, что самый верный способ проиграться дотла — это ставить на молодых кобыл. А все девушки, с которыми я крутил романы, были резвыми и молодыми кобылками, ставки на которых обходились мне в круглые суммы.

И когда мне не хватало денег на развлечения, я стал выписывать чеки на свой двухсотдолларовый счёт.

Этот резерв транжирить мне не хотелось, и я старался быть экономным: списывал всего долларов по десять, от силы по двадцать, поначалу проводя все платежи в филиале Chase Manhattan банка. Потом узнал, что магазины, отели, супермаркеты и прочие торговые предприятия тоже обналичивают чеки при условии, что сумма не слишком велика, а клиент предоставляет надёжное удостоверение личности. Как оказалось, мои подкорректированные права — вполне надёжное удостоверение личности, и когда мне требовалось обналичить чек на 20–25 долларов, я стал наведываться в ближайший отель или универмаг. Никаких вопросов мне никто не задавал, никто не справлялся в банке, действителен ли счёт; я попросту предъявлял свои усовершенствованные права вместе с чеком, и мне возвращали их уже с наличными.