Пангапу, или Статуэтка богини Кали - Константин Стогний

– …Кроме того, он должен твердо держаться на ногах, чтобы не спасовать перед их агрессивной молодежью.

Виктор не сдавался.

– Стирать подгузники – мое любимое занятие. У меня всегда с собой про запас пару кусочков хозяйственного мыла.

Пиакор, раздувая ноздри, продолжила эту игру.

– …Мне нужен крепкий парень, который сможет без труда передвигаться по джунглям пешком с рюкзаком и мачете и мастерски щелкать не только затвором фотоаппарата, но и затвором винтовки.

Виктор продолжал испытывать Пиакор.

– Ой, вы знаете, когда гуляю с детьми, у них часто рвутся колготки, но у меня всегда на этот счет есть нитка с иголкой. Я прекрасно штопаю.

Пиакор выдерживает очередной поток этого бреда и продолжает:

– …Мне нужен мужчина, который, получив в лоб бамбуковой дубиной, подумает, что это всего лишь приглашение поговорить по душам.

– Оу! Я сам возглавляю клуб любителей поговорить. Долгими вечерами делать нечего, собираемся с друзьями и говорим, говорим… О погоде, о романах Сидни Шелдона и Линды Андерсон, а еще о плетении на коклюшках…

– Хватит! – Пиакор сверкнула глазами. – Я беру вас.

Деловое соглашение можно считать выгодным, если обе стороны убеждены, что обманули друг друга. Ну, это уж слишком! Она берет его! Он давно бы послал подальше эту зазнайку, но, как профессионал, был обязан довести свое дело до конца. И одним из звеньев этой цепочки было сотрудничество с местным телеканалом EM.TV. Пиакор же как будто почувствовала, что перегнула палку. Она запнулась, потом поправилась:

– Ну, в смысле… я очень рада, что мы будем сотрудничать.

– Вот и славно. Найти того, кто искал тебя, – это настоящее счастье.

Пиакор вдруг оставила официоз и, улыбнувшись, кивнула головой. Виктор поднял руку, ища глазами официанта. Немолодой папуас в ливрее засеменил в сторону столика, где сидели журналисты.

Среди шумной толпы посетителей в стороне сидели двое мужчин и, потягивая аперитив, никем не замеченные, спокойно наблюдали за Виктором и Пиакор. Их лица в больших черных очках, при всем желании, не запомнили бы даже профессионалы. Родным языком наблюдателей был английский.

– Кто это?

– Белый.

– Я не идиот! Понятно, что не Майкл Джордан. Я спрашиваю, кто он!

– Он из Европы. Журналист из… не помню названия страны.

– Сейчас это не важно. И эта сучка с телевидения тоже с ним. Все не просто, ох как не просто. Что он тут делает?

– Приехал отдыхать.

– Никогда не поверю. Такие, как он, отдыхают в зале штанги или, на худой конец, на соревнованиях по силовым единоборствам. Надо сообщить шефу.

За ужином Пиакор и Виктор продолжали свою беседу. Экзотическая кухня Лаврова не прельщала. Бифштекс из древесного кенгуру остывал на тарелке. Пиакор же уплетала свою порцию за обе щеки.

– Понимаете, Вик, вы, наверное, думаете, что попали на курорт? Но европейцу здесь, мягко скажем, очень неудобно… То есть даже выйти в город, когда село солнце, – опасно. Тут и местные побаиваются, а вы…

– А я боюсь только бабочек. Они такие красивые, что аж страшно. А они летают днем… – глаза Виктора смеялись.

– Мистер Лэвров, я с вами не шучу…

– Называйте меня, как назвали в прошлый раз, – Вик. Я хоть и мистер, но здесь почему-то не хочется им быть.

– У нас людей убивают иногда просто так, ради забавы, а обычно из-за денег. У нас грабят магазины и жилье и…

Виктор вдруг стал серьезным и перебил собеседницу:

– Пиакор, вы у нас в Украинском государстве не были. Мне криминальные сводки приносят ежедневно. Такое творится… Один только Оноприенко чего стоил – как начнет ходить в гости, так и убьет пару человек, а иногда и целую семью. Спокойно, без криков, без угроз, как будто пришел посмотреть книжки в магазин.

Пиакор на минуту оставила в покое бифштекс, удивленно слушая Виктора. Тот, видя, что девушку это зацепило, продолжал:

– И при этом что делал, подлец. Обычно сначала ранил мужчину – самого сильного в семье. Отстрелит ему ухо или пырнет ножом чуть пониже пупка… Затем на глазах у него, истекающего кровью, убивал жену и детей. – Виктор почему-то посмотрел в тарелку Пиакор на недоеденный бифштекс. – Вы столько кенгуру не съели, сколько он народу убил… Но я тут не за этим. Мне нужен материал о диких племенах.

– Я осведомлена. – Пиакор продолжила ужин. – Конечно, вам нужен прекрасный научно-популярный материал о тропическом острове в океане. С его флорой, фауной и коренным населением. Я готова, даже пригласила проводника, он должен быть с минуты на минуту. Профессионал экстра-класса…

– Пиакор, вы меня не совсем правильно поняли. Мне нужен материал о людоедах культа Карго.

Пиакор напряглась, ее вилка стала выписывать на тарелке немыслимые узоры.

– Подумайте, Вик, вам это действительно нужно?

Их глаза встретились. Виктор в очередной раз отметил для себя, что природа бывает удивительно талантлива.

– Однозначно!

Пиакор, тяжело вздохнув, кивнула головой, будто сбросила с себя какой-то груз.

– Что ж, прекрасно. Вот, кстати, и проводник пришел, познакомьтесь…

Пиакор, явно расстроенная, отвела глаза в сторону. Виктор оглянулся. Перед ним стоял мужчина лет тридцати, слегка раздобревший, но приятной наружности. Широкий нос и толстые губы не портили его, а скорее наоборот, подчеркивали его принадлежность к местному колориту. Виктор встал и протянул руку.

– Очень приятно. Виктор.

– Виктория, – ответил папуас, пожимая руку Лаврову.

Виктор насторожился. «Вот только этого мне не хватало. Они что, и тут есть?» Виктор никогда не страдал гомофобией, но предпочитал традиционные отношения между мужчинами и женщинами и поэтому к меньшинствам такого рода относился как к чему-то несерьезному, притянутому извне ради самовыражения.

– Почему у тебя женское имя?

– Досталось от дедушки.

«Хм. Час от часу не легче. Так это у вас семейное? А как же тогда ты родился?» – подумал Виктор и взглянул на Пиакор. Та немного смущенно повела плечами.

– Вик, я забыла предупредить. У нас есть традиция: имя к ребенку переходит после того как…

– …Имя переходит от очень уважаемого предка или знакомого, – подхватил Виктория.

Виктор нахмурился.

– А почему у дедушки было женское имя?

– Это просто. Неграмотные предки назвали дедушку в честь королевы Виктории. Он и сам старшего сына назвал Викторией – традиция.

– Ну, ладно. В конце концов, это не мое дело.

Лавров успокоился. В самом деле, с чего ему допрашивать папуаса с женским именем? Ему же с ним детей не крестить. К тому же Виктор прекрасно помнил из нашей с вами истории, как в 20-е и 30-е годы прошлого века на волне преобразований у детей появлялись загадочные имена. Даздраперма – да здравствует первое мая, Оюшминальд – Отто Юрьевич Шмит на льдине… В общем, мы тоже были папуасами в какой-то степени…