Черный ангел - Мария Гинзбург

Края обложки соединялись кованой застежкой. Ирвинг аккуратно и осторожно потянул за нее. Застежка отошла неожиданно легко. А вот украшенную стальными завитушками обложку Ирвинг приподнял с некоторым усилием. Цвет страниц рукописи удивил его. По красному пергаменту ровными рядами, как солдаты на параде, шли причудливые черные буквы. Глаза читателя должны были здорово уставать от такого сочетания. Ирвинг принялся разглядывать украшенную разноцветной виньеткой первую букву. Перед его глазами вспыхнул золотисто-оранжевый фейерверк. Ирвинга отбросило назад. Он ударился затылком о ковер и чуть было не потерял сознание.

Ирвинг смотрел в потолок, перерезанный пополам лентой с люминофорами. Изображение плыло, двоилось. Зеленоватая осветительная лента превращалась в кружки и запятые. Мягкий голос нашептывал ему что-то. Но Ирвинг не знал этого языка. Наваждение прошло так же внезапно, как началось.

Ирвинг сел, провел рукой по лбу.

— А не передается ли бешенство через иглы морских ежей? — произнес он вслух.

Почему-то Ирвингу захотелось услышать собственный голос. И то, как он звучал, удовлетворило парня. Ирвинг окончательно успокоился. Резкая смена климата, часовых поясов, да плюс перелет — этого вполне хватит, чтобы начать слышать голоса в голове.

Ирвинг решил подарить книгу Карлу. Он знал, что до войны Шмеллинг был историком — археологом или что-то в этом роде. Карл собирал старинные книги. Все в области знали об этом увлечении Шмеллинга и часто и охотно пополняли его коллекцию. Но сейчас, насколько знал Ирвинг, самым старым в коллекции Карла был роман «Овод» 1950 года издания.

Учебнику, которому на глаз было не меньше пятисот лет, Карл должен был очень обрадоваться.

Это был конец северного июля. Сумерки стали прохладны. Лот и Карл сидели на веранде после ужина и традиционной чашки горячего шоколада, одного из «фирменных» угощений Брюн. Мужчины курили. Наличествовали все необходимые для уюта предметы — стулья, плетенные из соломки, белоснежная кружевная салфетка на круглом столе. Но Карлу почему-то не было уютно, а даже наоборот.

Наверное, все дело было во взгляде Лота.

Тот искоса посматривал на своего заместителя, но молчал, словно ожидая, что Карл сам начнет разговор. Наконец Лот спросил:

— Тебя пытались убить, пока нас не было?

— С чего ты взял? — удивился тот, уже все поняв.

«Надеюсь, у меня получилось достаточно натурально», подумал Карл.

— Карл, я же вижу, как ты двигаешься, — ответил Лот. — Тебя недавно ранили в грудь.

— Ты ошибаешься.

— Карл, это не игрушки, — сказал Лот. — Если на тебя покушались, это нужно расследовать. Это же не частное дело. Ты — военный глава области. Мне как главе региона потребовать, чтобы ты разделся?

Карл долго молчал.

— Ну? — спросил Лот почти гневно.

— Никто на меня не покушался, — произнес Карл. — Я мазохист, Лот.

На лице Лота появилось выражение такого искреннего непонимания, что Карл несколько секунд думал, что друг не знает этого слова. Но Лот знал.

— Ах вот как, — пробормотал он.

— Да.

— Но ты мог бы сказать своему мальчику, чтобы он был осторожнее! — решительно произнес Лот.

Карл поперхнулся дымом.

— Какому… мальчику? — спросил он.

— Послушай, я совсем не хочу тебя обидеть, — ответил Лот. — Я помню, нам в академии рассказывали на уроках истории. В древности они были хорошими воинами и стойко дрались. Например, при Фермопилах…

— Лот, — перебил его Карл. — Мазохист и гей — это не одно и то же.

На этот раз Лот покраснел.

— А почему ты тогда не женишься? — сказал он, чтобы сгладить неловкость.

Карл пожал плечами.

— Не знаю, — сказал он. — Мне кажется, то, чего женщины хотят от меня… слишком просто.

— А чего бы ты хотел от женщины? Кроме того, чтобы она, значит… — спросил Лот и снова покраснел. — Ну извини меня, я перепутал!

— Забудь, — усмехнулся Карл. — А чего бы я хотел… Чтобы не сильно приставала и чтобы можно было поговорить о чем-нибудь интересном. Но о чем я могу поговорить? О штурме Пскова в пятидесятом году? Так это будет ей неинтересно. Еще я могу поговорить о полноизменяемых и неполноизменяемых корнях в санскрите. Но это уже точно никто не будет слушать.

Знатоки этого древнего языка во время войны были на вес золота. Лот знал, что Карл работал переводчиком у иррипан. Если язык захватчиков-телкхассцев оказался совершенно чужд земным языкам, то язык дипломатов из Галактической Примирительной Комиссии имел много общего с санскритом. Иррипане и не скрывали, что уже вступали в контакт с цивилизацией Земли именно в Индии, и оказали в свое время большое влияние на формирование культуры этого региона.

— Я тебя понял, — кивнул Лот. — А, кстати! Ирвинг хотел подарить тебе какую-то старинную буллу.

— Пойду, посмотрю, что за булла, — сказал Карл и поднялся. — Он у себя?

— Да, ждет тебя.

Детская в доме Покатикамня была большой, светлой комнатой. На полу Лот настелил ковровое покрытие с веселым рисунком. Паровозики бежали по прихотливо изогнутым железным дорогам. В засадах у скал их караулили индейцы. Ковбои пасли свои стада в бескрайних прериях. На обоях же скакали вверх и вниз по лианам обезьянки. В тени огромных листьев пальм скрывались носатые яркие попугаи. Под самым потолком зрели кокосы и бананы. В углу из зарослей выглядывала морда тигра — но не злая, а скорее лукавая. Зверь как бы приглашал: «Пойдем со мной!».

Над кроватью Даши висел балдахин из синего бархата с желтыми кистями. Резные столбики по углам кровати изображали препотешных лохматых собачек, стоящих на задних лапках. Ночник на столике рядом имел вид маленького зеленого бегемотика. В дальнем углу стоял простой, без всяких излишеств и украшений, письменный стол и стул. В шкафу над ним виднелись учебники. У противоположной стены находился шкаф. Его украшала затейливая резьба в виде завитушек и листьев, а так же цветов, пышных роз и скромных тюльпанов. Между цветами можно было заметить головы оленей с развесистыми рогами. Именно оленям, судя по всему, был адресован призыв лукавого тигра со стены напротив. По центру, так, что щель между створками дверей проходила прямо по центру фигуры, был вырезан человечек в огромной шляпе, делавшей его похожим на гриб. Брюн говорила Даше, что это леший.

В общем и целом, с одного взгляда становилось ясно, что здесь живет маленькая принцесса, надежда и отрада своих родителей. Которую, однако, не только любят и балуют без памяти, но и воспитывают. Лот нашел среди жителей Новгорода бывших педагогов и попросил составить для Даши программу. Вот уже четыре года учителя ходили к Даше на дом. Лот щедро платил им за обучение. Узнав о таком расточительстве, отец Анатолий, скрепя сердце, предложил, чтобы Даша посещала церковно-приходскую школу при монастыре — бесплатно. Она была единственным уцелевшим в Новгороде после войны учебным заведением младшего звена. В ней учили только мальчиков. Однако ради дочери главы области настоятель был готов сделать исключение. Но Лот вежливо отказался. Он не любил подчеркивать свой статус и редко требовал для себя каких-то исключений. Даже на работу, в Дом советов, располагавшийся в центре города, Лот ездил на обычной машине. У него не было ни кортежа, ни мигалок, которыми обычно пользовались чиновники Конфедерации. За что Лота, в общем-то, и любили в городе.