Печать правосудия - Артём Кочеровский
Шрифт:
Интервал:
Он лежал прямо перед нами. Черт побери, я мог потрогать его, но не спешил. Никто не спешил. Арт всё-таки.
– Ему около четырехсот лет, – продолжила Фита. – В документах сказано, что он освещал палатку Николая Паринова во времена великого раскола. Паринов спас в этой палатке тысячи жизней. Хотя и умерло много…
– С виду обычная железяка, – сказал Бубль. – Даже под разными фильтрами не вижу ничего особенного.
Бубль напрягал глаза и расходовал энергию. Даже под очками было видно, как сморщивается кожа на лбу и над скулами. Бубль мог разглядеть надпись на экране телефона на расстоянии двухсот метров, а ещё он мог смотреть на мир под разными фильтрами и в разных световых спектрах. Когда он сказал, что эта штуковина выглядит, как обычная железяка, он имел ввиду куда больше, чем любой из нас.
– Даже аппер такую фиговину не отличит от обычного металлолома, а про пехов и говорить нечего.
– Борис! – Фита с укором посмотрел на Бубля.
– Про людей… я хотел сказать.
В этом вся Фита. Даже в такой, казалось бы, волнительной ситуации не отходит от своих принципов. Пехами апперы называют обычных людей. Пехи – это что-то исковерканное и сокращенное от пешеходы. Во всяком случае мы с пацанами считаем именно так. Пешеходы, наблюдатели, безучастные. По сравнению с апперами – носителями силы, пехи решают немногое. Или так было раньше? Да, так было раньше. Теперь есть пехи такие, что любого аппера за пояс заткнут.
– До тех пор, пока пехи к ним не дотронутся, – сказал Пауль. – Если арт сильный, то пеха может парализовать или крышу нафиг снести.
– Может, – подтвердила Фита. – И этому есть простое объяснение. Арты – это ведь обычные вещи, изначально. Просто они слишком долго находились в скоплениях силы. Чаще всего это предметы сильных апперов. Часы, украшения, доспехи, некоторая одежда и даже имплантаты, и искусственные конечности. Если эти вещи великие апперы носили долгое время, то они пропитывались энергией так сильно, что в большей степени состояли из неё. Но нам такие, конечно, в жизни в руках не подержать. Более доступные – те, что получили меньше энергии, но достаточно, чтобы её удержать. Столовые приборы, статуэтки, брелоки и другие вещи.
– Всё железное, – добавил Пауль.
Фита его не поправила, значит дело говорил. Ну, молодец. Вообще этого демона не интересует ничего кроме улицы. Слово книга для него – почти ругательное, а школа – не место для получения знаний, а тренировочный полигон перед реальными вылазками. Но про арты сукин сын что-то знал. Интерес и желание обладать заставил-таки его напрячь извилины.
– Если не железо или другой твёрдый металл, то они просто развалятся, – продолжил Пауль. – Нужна крепкая внутренняя структура и полости на химическом уровне. Хер знает, как это работает, но типа микропустоты должны быть в материале. Как в башке у Бубля, короче.
– Очень смешно.
С расстояния примерно в метр я чувствовал его вибрации. В этой штукенции хранилось куда больше силы, чем в сформированных сферах Пауля. Подсвечник гудел и окутывал энергией всё, что к нему приближалось. Никто из нас не спешил трогать его, и не потому что боялся отхватить от Фиты – хотя и это тоже – как бы после касания без руки не остаться. На столе будто лежало раскаленное до красна ядро. Красивое и манящее своим светом, но трогать нельзя – обожжешься.
– И сколько твой батя за него отвалил? – Пауль сунул руки в карманы и чуть отстранился.
– Не знаю, – Фита как ни в чем не бывало взяла его в руки; их не разорвало и не обожгло. – Но, наверное, дорого.
– Поздравляю с получением разрешения, – я положил руку ей на плечо и даже через тело почувствовал перетекающие волны энергии.
Отец купил Фите арт несколько лет назад, но только сейчас она смогла им пользоваться. Ну как пользоваться, пока только носить, знакомиться с ним, привыкать. До этого артефакт проверяли в специальном центре. Он проходил проверку на безопасность, устойчивость и прочую лабуду, под бумажку каждую. Потом, когда клерки сделали своё дело и наставили триллион печатей на бланк о допуске, пришла пора Фиты. Ей нужно было доказать свою состоятельность, профпригодность и… В общем, вся та же херня, только теперь для человека. Ей, в отличие от подсвечника, нужно было получить два триллиона печатей, которые вместе с допусками подсвечника слились в бюрократический оргазм синих штампов и подписей. И всё это при том, что Фита училась на лекаря в универе для апперов. То есть, там всё так близко сошлось, что лезвие хер проскочит. Апперу из простой семьи, у которого нет отца с круглой суммой, подходящего навыка, стремления учиться в универе и бла-бла-бла ещё пятьсот «если» – легче сдохнуть от апперлихорадки, чем получить на руки арт.
Событие поистине большого масштаба. Наш близкий друг получил свой собственный арт. Едва ли кто-то среди моих знакомых мог похвастаться даже не артом – таким другом.
Фита получила от нас сумку с лекарственными причиндалами. Мы с Паулем не участвовали в выборе подарка, но скинули денег. Особенно я. Для Фиты не жалко.
Она никому не предложила подержать артефакт, а сам никто не попросил.
– Скоро за мной заедет отец, – Фита намекнула, что нам пора сваливать.
– Слушай, Фита, а у тебя случайно нельзя намутить каких-нибудь ап-зельев? – Пауль засмотрелся на колбы за стеклом. – Короткие баффы там, усилители. Мы никому не расскажем.
– Проваливай, Пауль!
– Пока, – я взял сумку, чтобы передать Фите.
Внутри лежал арт. Моя рука оказалась слишком близко к нему. Сила перетекла в кисть без моего ведома и затем пошла дальше. Было как-то неловко бросать сумку на пол. Что случилось?! Я повернулся к Фите и вытянул руку. Внутри всё сковало, я даже не знал что сказать. Заберите её! Красные сгустки энергии потянулись из моих пальцев. Густые, точно смола. Такое я видел впервые. Они окутали шлейки сумки, я разжал кулак, сумка упала на пол, а растянутые до пола жгуты лопнули и разлетелись по магазину ударной волной, сметая со стола документы и опрокидывая близстоящие контейнеры.
Глава 3. Фигель
Кафе рядом со старым кинотеатром светилось голубым и розовым, на окнах переливались рисунки пляжных коктейлей, сладостей. Неоновые цвета, мигающая барная стойка, радугой из тюбиков поливают мороженое.
Шумякин пришел сюда не по своей воле. Он предпочитал места тёмные, затерянные в кварталах, без лишнего антуража. Но сейчас выбирал Безликий, а у него хрен пойми что в голове.
Внутри пахло ванилью, играла ненавязчивая лаундж
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!