Рассвет костяной волшебницы - Кэтрин Парди

я впервые увидел тебя, мне показалось, что мы знакомы всю жизнь.

– Ты же видел меня издалека.

– Но мелодия, которую ты играла… твое мастерство игры на флейте поразило меня.

– Еще бы.

Я пытаюсь протиснуться мимо него. Все его воспоминания связаны с заклинанием призыва.

– Ты яростней любой девушки, которую я когда-либо встречал, – продолжает он.

Я замираю.

– Но ведь это Сабина угрожала тебе ножом.

Как только звучит ее имя, ноздри Каза раздуваются, что неудивительно. Она притащила его к подземному мосту и велела мне закончить обряд посвящения. Вряд ли Казимир понимал, что это означало, но, скорее всего, догадался, что Сабина хотела, чтобы я убила его.

– Твоя сестра не сражалась с вашей матерью на узком мосту без оружия, как это делала ты, – возражает он.

– Но вполне могла.

Сабина изменилась той ночью. Девушка с черепом саламандры, сомневавшаяся в необходимости кровавых жертвоприношений, исчезла. Теперь она носила три кости благодати, а в ее глазах появился огонь. И она пошла бы на все, чтобы защитить меня.

Казимир вздыхает:

– Почему мы говорим о Сабине?

– Не знаю.

Разозлившись, я ухитряюсь протиснуться мимо него.

Но он мгновенно хватает меня за руку, вынуждая обернуться. Нитка жемчуга, которую я сжала в кулаке, покачивается в воздухе. Я уже и забыла про нее.

– Ты напоминаешь мне маму, – говорит он.

Я смотрю на Казимира, не зная, что ответить.

– Ты напоминаешь мне маму, – сглотнув, тихо повторяет он.

Острая боль пронзает грудь. Он мог бы сказать: «Ты напоминаешь мне свою маму». Разница всего в одном слове.

Он прикусывает губу:

– Не странно ли признаваться в этом?

Я медленно качаю головой, хотя и не уверена наверняка. В детстве я ни разу не слышала ни от кого из famille, что похожу на свою мать, как бы усердно ни тренировалась и ни пыталась проявить себя. «Ты лучше, чем matrone, по крайней мере в том, что действительно важно», – однажды сказала мне Сабина, чтобы утешить меня. И это подстегнуло меня усерднее выбирать третью кость благодати.

– Ее волосы были чуть светлее, но такими же густыми и слегка растрепанными, как у тебя. – Казимир смотрит на волнистую каштановую прядь, лежащую на моем плече. – Но ваше сходство не ограничивается внешностью. Ты такая же живая, как она. Сияющая. Как только она входила в комнату, люди тут же окружали ее. Они смеялись, когда она смеялась. Танцевали всю ночь, если она танцевала вместе с ними.

На мгновение я задумываюсь о том, насколько отличаются наши матери. Одиву тоже всегда окружали люди, но их подстегивал страх перед ней, а не очарование.

– Кажется, она была замечательной.

– Да. – Казимир поджимает губы.

Я опускаю глаза. Каз видел на подземном мосту истинное лицо моей матери. Перед глазами вспыхивает картина, как она вонзает нож в Бастьена, заставляя нахмуриться.

– Сомневаюсь, что такое сравнение уместно, Казимир. Я хожу с мрачным видом с тех пор, как ты привел меня сюда.

Потому что у меня разбито сердце.

– Учитывая, что ты пережила, вряд ли бы кто-то другой вел себя иначе. Но это не уменьшает твоего света.

Я вновь замираю, лишившись дара речи. Он говорит о внутреннем свете или Свете Элары? Нет, Каз не может о нем знать. Только Леуррессам известно, что богиня Ночных Небес одаривает нас своей энергией. Все смертные питаются этой жизненной силой, но для Леурресс она важна так же, как еда и вода. И сомневаюсь, что ему об этом известно.

– Я пойду, Каз, – говорю я. – Хочу отдохнуть перед сегодняшним вечером.

На его лице расцветает улыбка.

– Ты наконец-то назвала меня Казом.

– Просто вырвалось, – выругавшись про себя, заявляю я.

– Но я все равно порадуюсь. Ты не представляешь, как мне это нравится.

Сердце в груди начинает биться быстрее, и это очень меня злит, ведь только подтверждает, что боги не просто так выбрали принца для меня.

Я опираюсь на костыль и подхожу к нему, а затем опускаю жемчуг в его руку. На его лице тут же вспыхивает обиженное выражение. Но мне плевать. Я не собираюсь страдать от чувства вины из-за парня, который прячет мои кости благодати.

– Я не похожа на твою мать. И никогда не стану такой, как она.

Мне предназначено быть Перевозчицей мертвых, matrone моей famille…

«Я должна убить тебя, Каз. Точно так же, как моя мать пыталась убить Бастьена».

Я отворачиваюсь и ковыляю к открытой двери. Но выйти не могу, так как проем загораживает один из гвардейцев.

– Ваше Высочество. – Полный мужчина кланяется Казимиру. – Мадемуазель Аилесса может вернуться в свои покои. Мы не обнаружили никаких признаков нарушителей.

– Спасибо. – Голос Казимира звучит глухо, без привычной теплоты и переливов. – Скажите гвардейцам, что они могут вернуться на свои посты.

Как только мужчина уходит, я поворачиваюсь к Казу. Меня так и тянет вновь посмотреть на него. Его глаза больше не горят, но в них все еще теплится доброжелательность. Ну почему в нем нет и капли жестокости? Это помогло бы мне понять, почему он меня обманывает. И стало бы намного легче его ненавидеть. Или убить.

– Увидимся на празднике, – говорю я, подталкиваемая какой-то необъяснимой потребностью подбодрить его.

Хмурые складки на его лице разглаживаются, брови слегка приподнимаются, а на губах появляется легкая улыбка.

– Слуги принесут тебе платье для фестиваля, – говорит он. – Надеюсь, это никак не оскорбит тебя. Я заказал его недавно, и его никто не носил до тебя. – Он опускает взгляд на нитку жемчуга в своей руке, а затем прячет ее в сундучок и осторожно закрывает крышку. – Я имею в виду, что это платье не связано ни с какими ожиданиями.

Вот только вряд ли это так, даже если ему этого хочется. Там, где существует привязанность, есть и ожидания.

– Если это так, то я с радостью надену его, – отвечаю я, стараясь соблюдать тонкую грань вежливости, но при этом не давать ложных надежд.

А еще защитить свое сердце, сохранив его для Бастьена.

Мои слова вызывают у Каза искреннюю улыбку, и я тут же отвожу взгляд, чтобы не начать любоваться ямочками на его щеках. А затем выскакиваю из комнаты на своем костыле.

«Это всего лишь платье, Аилесса. Никаких ложных надежд. Никаких ожиданий».

3. Бастьен

Я не могу перестать пялиться на одну из служанок в большом зале. Это ее волосы. С рыжиной. Далеко не идеальный оттенок каштановых волос Аилессы. Вдобавок такие же длинные и волнистые, как у нее. А когда девушка время от времени переходит в места, куда не дотягивается свет